к этому.
– Да какой факт?! У меня один факт! Мне надо в психушку под тяжёлые препараты, – она металась по комнате, не находя себе место.
– Всё-всё. Успокойся и послушай тогда, – голос дождался, когда та ещё походит по комнате, выпьет немного алкоголя и рухнет спиной на кровать, закрыв лицо ладонями. – Ты – это я. Ну или Я – это ты. Короче, мы – это старый до военный эксперимент, который списали и выкинули, как неудавшийся. Сейчас ты должна это вспомнить.
– Ох. Бля. Что за байда?!
– Точнее будет говорить, что мы – это один человек. Одно создание. Одно сознание.
– Да ну, хрень же полная! Как?!
– Как же ты меня затрахала, своим этим «как». В это «как» не вникай, – интонация голоса красноречиво говорила о пределе срыва. – Хочешь отдуплиться, просто слушай и вспоминай!
– Всё. Это полная шиза. Я застрелюсь просто и всё.
– Я тебе не дам, – голос, сказав это, продемонстрировал полную власть над телом и, подняв руки перед лицом, сложил пальцы обоих рук в форму Валентинки.
– Давно я не видела такую милоту.
– Хорош! Не вздумай раскисать! Соберись! Ты ещё не закончила сама с собой! Слушай и вспоминай. Блядь, и ведь эта истерика каждый раз. Заруби себе – решить эту проблему к следующему разу.
– Я пытаюсь тебя понять. Но ведь это же такая нелепая дичь! Всё. Я замолкаю. Говори ты.
– Помнишь, дохуя лет назад, ты согласилась стать участником одного медицинского эксперимента? Вот. Ты-Я жертва этого. Он не удачен. И тебя просто забыли. Да-да, вспоминай.
– «Природная вечность». Профессор Самохвалов-Мельницкий. Редкостная тварь, на самом деле.
– Ты в этом проекте одна из первых и долго стоящих в подающих надежды.
– Проект, посвящённый здоровью и долголетию. Вечная жизнь.
– С того момента прошло сто двадцать лет, примерно. Прикинь, старушка.
– Да. Я это помню. А как же это я сейчас? Я ж вот помню себя, вот себя прям маленькую. Ты меня искала, я совсем ещё маленькая. Меня этот Зам, так туго замотал в какие-то тряпки и целый день вёз в открытом кузове пикапа, – она просто обомлела от понимания. – Я ж всё помню это.
– Но тогда ты помнишь, как Зам убил твоего любимого человека и увёз твоего ребёнка в кузове с какими-то железяками, оставив тебя голой и изнасилованной под дождём, связанную. Рядом с догорающим домом.
– Помню. Но это не со мной было. Я помню, – она немного помолчала, и вдруг. – Ай! Меня пять раз убивали! Седой Лис меня зарезал.
– Всё. Остановись пока. Это сходу непросто. Ты помнишь всю себя от своего первого рождения до этого момента. Эксперимент профессора не удался, но ты рожаешь саму себя уже шестой раз. Скоро повторишь себя в седьмой раз. Природа в этом вечная. Сознание конечное. А вот Мельницкий, сам того не подозревая, умудрился оставить одно сознание на все поколения.
– Это не укладывается ни в одной голове.
– Вот и не уложилось в голове у профессора. Проект закрыли, меня-тебя выбросили и, на наше счастье, забыли. Один минус во всём этом. Какой-то период я живу одновременно в двух телах. Притом сознание в молодом теле может спокойно жить автономно от сознания старого. А вот, когда старое тело гибнет, тут деваться некуда. Молодая – подвинься.
– Вот же херня.
– Нормально. Скоро ты перестанешь говорить сама с собой. Просто мы сольёмся. Звучит ебануто, но это шестой на моём счету факт.
– А с чего ты решила, что у меня будет дочь? – долгое время Вассима листала свою новую-старую память. – Я ж…
– Да. Это я дала тебя этому бугаёнку. Он мне с самого рождения понравился.
– Ну как ты вот посмела это?! Может он мне не нравится?
– Ты что? Я это ты. Я ж твоими глазами с самой твоей зрелости за ним слежу.
– Ладно. Раскрыла тайну. Нравится он мне. А тебе этот Лис, – чуть задумалась она и добавила. – Кстати, очень клёвый дядька. Мне он тоже нравился. Манеры какие. Любил-то как. А в постели, помнишь, какой он? Вот что дураку не жилось-то? Всё что-то власти хотел.
***
Это был пригород одного из разрушенных городов прошлого. Парочка улиц узнавались, как таковые, среди зарослей дикой природы. Несколько однотипных домов продержались дольше прочих, видимо, добросовестный застройщик того времени ставил их для себя и своих близких. На двух таких даже оставалась вполне добротная крыша. А, скорее всего, внутрь дома пока ещё не смогла проникнуть растительность. Насыщенные цвета окружающей флоры, которая заметно отличалась некоторыми деталями от таких же, но растущих в местах подальше отсюда, красноречиво говорили о наличии тут в определённой степени радиационного фона. Люди и звери этого времени хорошо знали об этом и обходили такие места стороной. Ранняя осень и тёплый вечер разливались по округе свежим молоком с мёдом. Спокойствие и умиротворение царило тут. В одном из таких уцелевших домов разгорелся камин, и в языках пламени купался небольшой котелок, булькая ароматной кашей с мясом.
– Что-то ты сильно в этот раз задержалась, Девочка моя, – пожилая женщина продолжала что-то шинковать на столе, даже не оборачиваясь на только что вошедшую в дом гостью. – И погода хорошая, и дни ещё долгие, а ты опоздать как-то умудрилась.
– И тебе не болеть, Старушенция моя, – таким приветствием начала та. – О, я смотрю, Дочка моя уже заглядывала к тебе?
– Ох уж эта твоя рыжая дылда! – развернувшись к гостье, решила пожаловаться хозяйка. – Залетела, на радостях давай на плечи мне. Исслюнявила мне всё лицо. Вонючка. А сама хвостом своим всю мебель пороняла. Я вон, только посуду по приличнее подсобрала, а она половину мне расколотила! Здоровенная стала! Ты куда ж её так раскормила? Скоро медведя больше будет.
– Да всё уже, не растёт вверх больше. В ширину если только, – женщины, сблизившись, крепко обнялись. – Здравствуй, моя дорогая.
– Ох, как ты изменилась с тех пор! – слёзы радости двумя каплями защекотали щёки. – Смотри какая красавица. Ангел, одно слово.
– Так! Ты чего это тут мокроту развела?!
– Ты вспомни себя тогда, – немного сгримасничала женщина. – Я – Индуринг! Не указываете мне, кем быть! Бла-бла-бла. То да сё. Это
