«кариоки», всю жизнь веселятся за счет таких работяг, как бедные «паулисты», а столица Бразилиа только распределяет деньги, заработанные ими же, паулистами.
Бразилия заполнена многими разновидностями рас, но в Сан-Пауло национальности замешаны более разнообразно, тесно и круто. Много выходцев и из России. Но все они «паулиштош» и не разбираются «кто есть кто». Некоторые эмигранты сделали себе очень приличное состояние в 30-х годах. В начале рост и бурный экономический прогресс города были обеспечены кофейным бумом на рубеже прошлого столетия. Стали разрабатываться плодородные почвы в окрестностях Сан-Пауло, и блистательный Рио уступает пальму первенства паулистам.
А как раз, в 1929 г., в Америке наступает большой экономический кризиз, она резко сокращает закупки кофе в Бразилии, втягивая ее, тем самым, в орбиту кризиса.
Чтобы не занижать цены на кофе, его стали сжигать в топках паровозов. Говорят, что в те времена город накрыл горький кофейный смог и, что больные и старики задыхались в нем.
Оборотистые и предприимчивые паулистские буржуа стали вкладывать свои капиталы в текстильную и пищевую промышленности, а впоследствии и в автомобильную, город не захирел. Большую роль сыграло так же и то, что рядом находился и большой порт Сантус.
Город застроен высокими небоскребами, тесно, суетно, пыльно, автомобили скорее больше стоят, чем двигаются по дорогам. Сан-Пауло это «бразильский Чикаго» – сверхвысокие дома, сравнительно узкие улицы, подсвеченные истеричные всполохи рекламы и сопровождающей ее музыки, хитро сплетающиеся виадуки и дымные грязные туннели. После пахучего океанского воздуха Рио, начинаешь понимать, как хорошо, что наше Торгпредство находится именно там.
Наши знакомые жили в сравнительно просторном и зеленом районе, у них тоже была подобная система жилья, как и в нашем Торгпредстве, но более маленький и уютный особнячок с достаточно просторным двориком и бассейном. Были также и отдельные две квартиры для приезжих. Так что мы хоть и были в гостях, но могли не чувствовать себя навязчивыми.
Численность населения города уже тогда превышало 6 млн. человек, предполагалось, что к 2000 году его население увеличится до 13-15 млн. Думаю, что предположение сбылось.
В Сан Пауло, кроме небоскребов и пыльных улиц, много и зелени, и достопримечательностей. Большой оазис прекрасного городского Парка Независимости, где находится Музей бразильской истории; и прекрасно обустроенный зоопарк с буйной тропической зеленью в силу своих возможностей справляются с городской пылью и смогом. Зоопарк славится своей коллекцией тропических птиц, настоящих райских цветов. Особенно поражают воображение яркостью своего оперения колибри.
Мы с удовольствием прошлись по красивому и просторному проспекту «Паулиста», не переминув полакомиться чурасками в чураскарии, выпить по чашечке ароматного крепкого кофейку.
Нас приятно удивила симпатичная небольшая церквушка с двумя маковками, очень похожая на православную. Однако церковь Nossa Dama Brasil была сугубо католической, внутри скромной и даже аскетичной, без особой позолоты и помпезности, которой отличаются наши церкви. В католических церквах всегда находятся скамьи для прихожан, что, как мне кажется, не должно оскорблять Бога, ведь искренняя молитва должна вознестись к Нему независимо от того, сидит ли человек, стоит ли, или находится на коленях. Да, сидя молиться со всех сторон удобнее: можно сосредоточиться на цели своего общения с Богом, а не прерывать мыслями благочестивого молитвенного состояния из-за того, что у тебя болит спина, или затекли ноги.
В городском Музее изящных искусств представлены великолепные полотна известных художников. Там находятся картины Рембрандта, Модильяни, Ван Гога, Пикассо, мрачные холсты Босха и Дюрера, оригинальные, озорные и откровенные полотна Тулуз Лотрека, Пикассо…
Интересно насколько работоспособны и трудолюбивы были известные и почитаемые художники, если почти каждый музей крупного города может похвастаться их картинами? Я подозреваю, что музеи не брезгуют и копиями, но хорошо изготовленными, возможно и так называемыми «репликами», т.е. повторами, изготовленными самими художниками со своих же картин. А вот в Национальном музее Рио-де-Жанейро имеются картины Шагала «Погром», «Война». Их хотел купить какой-то американский миллионер родной ему еврейской национальности и предлагал немыслимо разнузданные высокие цены. Однако Шагал не согласился, «на буржуев смотрим свысока», совладал с искушением, и полотна остались драгоценным достоянием Бразилии.
Но больше всего Сан- Паулу гордится своим институтом Бутантан – медицинским, крупнейшим в мире, центром изучения змей и получения противозмеиной сыворотки.
В Бутантан можно прийти с экскурсией, что мы и сделали. На территории института растут кофейные, палисандровые деревья, бугенвиллии, вообще разнообразие растительного мира, буйство зелени феноменальное, что неудивительно в тропическом климате. Тут же попадаются на глаза славные, аккуратно подстриженные газончики-лужайки, окруженные бетонной оградкой, вообще-то и не очень высокой. Оказывается, вот там-то и лежат, ползают, греются на солнышке эти самые змеи, предмет изучения серпентологов. Для гадов созданы комфортные и необходимые им условия: густая травка, гротики из камней, коряги, тепло и сыро, прямо как в «Пенсне о Буревестнике». Змеи там самые разные: большие, маленькие, с красивым ярким узором и совсем тусклым, незаметным, но все ядовитые. Гады они есть гады! Самая ядовитая – это гремучая змея.
Каждый день у обитателей серпентария берут яд. Потом такая «пустая», без яда, змейка определенное время отдыхает. Их же еще как-то и запомнить нужно, у какой змеищи взяли яд, а у какой нет! Возможно, у них какое-нибудь кольцевание есть или написанные номера? Или клички? «Пуся, пуся, пуся, иди ко мне, маленькая!»
Часто «доить» змей нельзя, они сдохнут. А как брать? Легко сказать – взять яд! – А ты поди – возьми!
Просто (ага! просто!) нужно войти в бетонную оградку, осмотреться-оглядеться. Визуально выбрать(!) подходящий экземпляр, потом осторожно вытащить его из гадючьего клубка, если таковой имеется, прижать голову змеи к земле, крепко (не задушить бы!) взять её за шею где-то возле головы, найти бы её точно эту шею!, подставить мензурку. Змея яростно кусает мензурку и по стеклу тягуче сползают 2-3 капли яда. Вот такую пунктуальную, тщательно отработанную процедуру должен осуществить опытный работник серпентария каждый день! Ей-богу! Как минер! Мне кажется, что такой «доильщик» уже не раз был укушен змеями и должен был выработать иммунитет против них. А иначе как же? Работа прямо со смертельным исходом, тем более что ведь подавляющее большинство людей до обморока боится этих ядовитых пресмыкающихся.
В год набирается всего (по капельке) 2-3 л ценнейшего сырья для сыворотки, которая рассылается по всему миру и спасает тысячи человеческих жизней.
Конечно, на глазах экскурсантов такую процедуру не проводят, хотя они сразу перестают галдеть и только с опаской, вытягивая шеи, поглядывают за барьерчик. Гид, как всякий латиноамериканец, очень красочно и эмоционально, описывает это действо. Причем уснащает свой рассказ подробностями столь живописными и ужасными, что закрадывается смутное
