Это дело послужило мне уроком, Гибни. Как только начинает казаться, что ты видела худшее, что есть в человеке, жизнь убеждает тебя в обратном. Злу нет конца. Я взяла с собой Стеллу Рэндольф. Я знала, что мне понадобится помощь в этом деле, а она — консультант департамента по психическому здоровью. Она беседует с полицейскими после инцидентов с их участием. И по другим проблемам.
— Ты сказала Пенни, что Бонни мертва, и...?
— А потом я рассказала ей, как Бонни умерла. Что с ней сделали. Я пыталась сгладить углы... подбирать щадящие слова... но она поняла, о чем я говорю. Или чего я недоговариваю. Какое-то время она просто сидела, сжав руки на коленях, и смотрела на меня. Как женщина на очень интересной лекции. Потом она начала орать. Стелла попыталась обнять ее, но Даль оттолкнула ее так сильно, что Стелла споткнулась и упала на пол. Даль начала царапать ей лицо. Если бы ее ногти были длиннее, она разодрала бы ей всё лицо, но она всё равно оставила на щеках большие красные следы. Я обхватила ее медвежьей хваткой, но она продолжала кричать. Наконец, она немного успокоилась, а может, просто выдохлась, но этот крик я запомню на всю жизнь. Одно дело приносить кому-то известие о смерти, я, наверное, делала это два десятка раз, но такое... Холли, как думаешь, они были в сознании, когда их убивали?
— Я не знаю. — И Холли не хочется это знать. — Она говорила что-нибудь обо... мне?
— Да. Что она больше не хочет тебя видеть.
3
Двойной ряд домов выглядит заброшенным под ослепительным полуденным солнцем. Нет никакого движения по потрескавшимся тротуарам. Джером думает, что Сикамор-стрит (на которой не растут сикоморы) похожа на съемочную площадку, которую уже использовали, но еще не разобрали. Старый "Шевроле" Веры Стайнман стоит на том же месте, что и в прошлый раз, а на бампере виднеется надпись "КАК ПОСТУПИЛ БЫ СКУБИ?" Джером хотел бы знать, как лучше поступить и что сказать.
«Может быть», — думает он, — «ее не будет дома». Судя по стоящей машине, она дома, но, насколько он знает, машина не на ходу, а у пьющей матери Питера Стайнмана отобрали права на вождение.
«Мне надо уйти отсюда», — думает он. – «Просто уехать, пока у меня еще есть возможность».
Вместо этого он стучит в дверь. Он уверен в одном: если она не захлопнет дверь перед его носом, он должен будет посмотреть ей прямо в глаза и сказать самую убедительную, самую искреннюю ложь в своей жизни.
Дверь открывается. Вера не нарядилась для него, потому что не знала, что он придет, но в белых брюках и топе она выглядит вполне хорошо. Также она выглядит трезвой... но трезвой она выглядела и в тот раз.
— О, Боже. Джером, верно?
— Да. Джером Робинсон.
— Я не помню многого из того, что было в прошлый раз, но помню, что сказал доктор: "Этот парень спас вам жизнь".
Он не предлагает ей локтя, а протягивает руку. Она крепко жмет ее.
— Я вижу по вашему лицу, что вы пришли не с хорошими вестями, Джером.
— Да, мэм. Не с хорошими. Я пришел, потому что не хотел, чтобы вы услышали это от кого-то другого.
— Потому что между нами установилась связь, не так ли? — Она говорит совершенно спокойно, но ее лицо восково-бледное. — Нравится вам это или нет, но это так.
— Да, мэм, наверное, это правда.
— Крыльцо не для плохих вестей. Заходи. И, ради Бога, зови меня Верой.
Он заходит. Она закрывает дверь. Кондиционер всё еще работает. Гостиная всё еще немного обшарпанная, но аккуратна и чиста.
— Если тебе интересно, я трезвая. Не знаю, как долго это продлится, но я возобновила посещение собраний. Была пока на трех. Я пошла к своему куратору, готовая унижаться. Но оказалось, что в этом нет необходимости, и я почувствовала большое облегчение. Он мертв? Питер мертв?
— Да. Мне очень, очень жаль, Вера.
— Его изнасиловали? Какой-то извращенец?
— Нет.
— Кто его убил?
— Пожилая пара. Родни и Эмили Харрис. Мы знаем, что они убили еще минимум четырех. Тебе сообщат из полиции. Можешь сказать им, что я сообщил первым. Хотел быть им, потому что... ну...
— Потому что ты спас мне жизнь. Потому что у нас есть эта связь. — Она по-прежнему совершенно спокойна, но глаза ее наполнились слезами.
— Да. Да. Да.
Она ищет рукой опору за спиной, находит подлокотник кресла перед телевизором и садится. Скорее, падает.
Джером опускается перед ней на колени, как жених, собирающийся сделать предложение. Он берет ее руки, которые мертвенно холодны. Ничто из этого не было запланировано, он делает всё спонтанно. Сказала ли она, что у них есть связь? Это правда. Он это знает. Он это чувствует. Его голос ровный, и слава Богу, что это так.
— Харрисы были сумасшедшими. Ты узнаешь ужасные вещи о том, что они сделали, но ты должна знать одно. — Пришло время для лжи, и это может быть даже не ложь, потому что он не знает наверняка. — Это случилось быстро. Что бы ни произошло с его телом... что бы они ни сделали... они сделали это потом. К тому моменту он уже ушел из жизни.
— Куда мы все уйдем.
— Да. Туда, куда мы все уйдем.
— Он не страдал?
— Нет.
Ее руки крепко сжимают его.
— Ты клянешься?
— Да.
— Если ты лжешь, твоя мать умрет, а ты отправишься в ад?
— Да.
— Откуда ты знаешь?
— Заключение патологоанатома.
Ее руки ослабевают.
— Мне нужно выпить.
— Не сомневаюсь, что нужно, но не стоит. В память о сыне.
Вера издает дрожащий смех.
— В память о сыне? Ты сам себя слышишь?
— Да. Я слышу себя.
— Мне нужно позвонить своему куратору. Ты останешься со мной, пока она не придет?
— Да, — говорит Джером. И остается.
4 августа 2021 года
Холли сидит дома и смотрит комедию на Нетфликсе, не особо вникая в сюжет и просто засекая время, когда она сможет принять следующую таблетку от боли (или даже две). Раздается звонок в домофонную дверь. Это Изабель Джейнс в сопровождении Герберта Била и еще одного агента ФБР по имени Кёртис Роган.
