Книга Хозяева джиннов - Ф. Джели Кларк

– Мадам, никто нам не звонил, – объяснил Хамид. Это становилось утомительным. – Мы ничего не знаем о вашем принтере или вашей работе. Мы ищем шейху и не подозревали, что это одна из сестринских штаб-квартир. Возможно, нас ввели в заблуждение. Если так, мы извиняемся, что потревожили ваш дом.

Женщина оглядела обоих, набросила шаль, а затем почти пренебрежительно сообщила:

– Вам нужна Надия. Она снимает офис семью пролетами выше. Зеленая дверь. Лифт занят, так что придется вам по лестнице. – Она покинула их так же торопливо, как появилась, скорее всего, в поисках своего блудного механика.

Хамид и Онси обменялись измученными взглядами, прежде чем пересечь этаж, пробираясь сквозь толпу, и начать подъем. На каждом этаже, который они миновали, были занятые работой женщины. Они делали плакаты, составляли петиции, даже заучивали лозунги. Учитывая, что на этой неделе должно было состояться голосование по законопроекту суфражисток, он понимал их спешку. Агент обратил внимание, что, помимо очевидных каирок, здесь встречались деревенские женщины. Их можно было узнать по простым, но искусно обернутым галабеям. Похоже, сестринство собрало своих участников отовсюду в подготовке к митингам – разумный ход, если вспомнить, что на ранних этапах у движения были проблемы с инклюзивностью и в нем присутствовали только горожанки.

К тому времени, когда они добрались до седьмого этажа, Хамид обнаружил, что задыхается. Онси был немногим лучше. Они остановились, чтобы отдохнуть рядом с огромной фреской, изображающей толпы людей с джиннами, спрятавшимися среди них. В центре картины были три женщины в экипаже, все в черных платьях и длинных белых вуалях, одна из них стояла и, кажется, произносила речь.

– «Женщины 79-го», – заметил Онси, опознав знаменитую картину. Конечно, это была только копия. Оригинал куда большего размера выставлялся в музее в Гезире, посвящение женщинам, принявшим участие в Национальном восстании против британцев в 1879 году. Неудивительно. В конце концов, женщины были одними из самых убежденных последователей аль-Джахиза. Отведя глаза от фрески, Хамид увидел темно-зеленую дверь в конце коридора. –   Мне кажется, мы пришли, – заключил он. Напарники подошли и на этот раз постучали, прежде чем медленно отворить дверь. Внутри они увидели двух сидящих женщин, работающих на широком латунном коммутаторе, их руки быстро двигались, пока они говорили в головную гарнитуру и втыкали длинные черные корды в медные штекеры.

– Доброго дня, сэры, я могу чем-то помочь? – донесся голос.

Хамид повернулся к еще одной женщине, сидящей за широким расписным столом на ножках в виде лап животного. Не женщина, поправил он себя, но джинния. Ее кожа была глубокого оттенка красного, цвета темного рубина, даже губы. Пара закрученных серебряных рогов заменяла волосы, спускаясь ниже ее плеч и согласуясь с ее изысканным маникюром, длиной напоминающим когти. Кроме того, очень возможно, что она была самым красивым созданием, которое он когда-либо видел, с ее бездонными глазами, сияющими словно драгоценные камни в лунном свете. Пока следователь на нее смотрел, его рот пересох, но он сумел выдавить приветствие, показать удостоверение и спросить о хозяйке.

– Присаживайтесь, пожалуйста, агенты, – ответила джинния мелодичным голосом. – Я спрошу, есть ли у шейхи окно, чтобы встретиться с вами. Не желаете ли напиток? Может быть, чаю?

Хамид мечтательно кивнул, благодаря секретаршу. Его ноздри заполнялись ароматами, витающими вокруг джиннии: жасмин, мед, пряная корица – такими сильными, что он чувствовал их на языке. Поднимаясь, она сдержанно улыбнулась агенту – джинния была на добрый фут выше его. И Хамид не мог не обратить внимания, что даже в длинном темно-бардовом платье ее походка была почти гипнотической.

– Очень примечательная джинния, – с придыханием проговорил Онси, когда они уселись.

Хамид не ответил, все еще пытаясь разогнать туман, заволокший его чувства. Вместо этого он принялся наблюдать за женщинами у коммутатора. Теперь, когда он был ближе, агент мог услышать, что они, похоже, принимают заказы – от людей, нуждающихся в зар. Из того, что расслышал следователь, звонки шли со всего Каира.

Все звонящие были женщинами, которые просили о церемонии по любому поводу: горячка, бездетность, депрессия, пристрастие, невезение. Список был бесконечен, и двум связисткам приходилось работать в напряженном ритме. Это было ошеломляющим откровением, и он задумался, как много совершенно современных каирских женщин в уединении своих домов участвовали в том, что публично считалось заскорузлым предрассудком. Министерство очевидным образом чрезвычайно недооценило популярность церемонии.

– Агенты, шейха готова вас принять, – раздался мелодичный голос.

Хамид поднял голову и обнаружил высокого джинна, стоявшего над ним в темно-бордовой робе. Он был таким же рубиновокожим, как джинния, и у него были такие же длинные серебряные рога, завивавшиеся назад, словно волосы. Может, родственник? И его тоже окружал этот сильный запах. И в его глазах играла знакомая искра. Хамид моргнул, когда до него дошло. Он не был другим джином, это был тот же джинн! Следователь открыто его разглядывал, не в состоянии себя перебороть, а улыбка джинна была в большей степени понимающей, чем сдержанной.

– Ваш чай, агенты. И не могли бы вы пройти за мной?

Хамид принял свой стакан, предложил второй Онси, и напарники поднялись, чтобы следовать за джинном.

– Я слышал об этом виде джиннов! – шепотом произнес юноша, придвинувшись поближе. – Интересно, как они предпочитают, чтобы к ним обращались? Все равно замечательно красивый!

– И с той же завораживающей походкой, – вынужден был признать Хамид. Их провели сквозь еще одну дверь в небольшую комнату. Джинн предложил сесть и оставил их, закрыв за собой дверь.

Две фигуры перед ними отличались друг от друга настолько, насколько это вообще возможно. Первой была совсем не женщина и не джинн, но автоевнух. Только эта модель была незнакома Хамиду. У всех механических людей, которых он встречал, отсутствовали определенные анатомические особенности, они состояли из бочкообразных туловищ с присоединенными к ним шарнирными конечностями. Эта модель, со всей определенностью, была механической женщиной: плавные изгибы стройного тела легко просматривались даже под длинной белой робой. Все автоевнухи были одинаково безлики, но у этой модели наличествовало бронзовое лицо, отлитое словно в подражание какой-нибудь древней богине. Свет от лампы отражался на ее выступающих скулах металлическим сиянием. Необычный автомат стоял неподвижно, с руками, сложенными на груди, разглядывая их пустыми овальными глазами, его полные губы были отлиты в легкой улыбке.

Другая фигура, без сомнений, была человеком, женщиной среднего возраста с собранными в косу волосами с проседью. Она сидела за отполированным столом сандалового дерева, с выгравированными по всей его поверхности пересекающимися кругами из суфийской символики, включая каллиграфический сигил, обычно используемый для обозначения аль-Джахиза. Не было ничего удивительного в том, что женщина оказалась суданкой – это было очевидным по тхобу цвета индиго, укутывающему ее от головы до щиколоток. Здесь же, на стене позади нее, висел бросающийся в глаза красно-черно-зеленый флаг с полумесяцем и копьем – означавший Махдистскую Революционную Народную Республику.