На большой круглой постели, на красивых, переливающихся дивной вышивкой покрывалах возлежал Мелок. Он глянул на меня невинными голубыми глазками и произнес голосом своего хозяина:
— Блага.
— Блага тебе, малыш, — умилилась я.
Покрывала зашевелились, из глубины их показалась бледная рука. Рука откинула покрывала, явив мне потрепанное лицо и спутанные белые волосы. Альбинос откинулся на спину и лениво произнес, перемежая слова зевотой:
— «Малыш», на мой взгляд, слишком фамильярно. Достаточно будет просто «светлейший».
— Это я не вам! Вы уж точно не малыш!
Мужчина потянулся, прогоняя сон, и слез с постели. Воспользовавшись возможностью, я оценила его тело. Сложен по-центавриански идеально, но худощав. То ли мало ест, то ли много двигается. А кожа будто белый мрамор, и вены — темными прожилками.
— Не стесняйся, горничная, — произнес «мраморный», заметив мой взгляд. — Тебе придется смотреть на меня много и часто.
Я не стала резко отворачиваться. Чтобы меня мужское тело смущало? Еще чего!
— Ты опоздала. Из-за тебя я потерял полчаса своего времени.
— Светлейший, я прошу проявить ко мне милость и освободить от клятвы служить владетелю Дарна.
Он как будто только этого и ждал. Сложив руки на груди, альбинос посмотрел на меня задумчиво:
— Слышал, есть у вас негласный закон — отпускать слуг, если те о том попросят. Но ты забыла, что воля владетеля и есть закон. Так что иди за моим завтраком.
Мне стало нехорошо. Я и сама люблю поиздеваться над окружающими, расшевеливать их, чтоб живее были, и в альбиносе заметила ту же черту.
— По нашим обычаям вы должны меня простить и освободить от клятвы!
— У вас такие удобные законы, — улыбнулся мужчина. — Здесь я ничего никому не должен, зато все мне должны.
Сказав это, альбинос еще раз потянулся и пошел в ванную комнату.
А я недооценивала центавриан! Вон, как этот бледный веселиться умеет. Наверное, предвкушает сейчас, как будет меня гонять и ставить в неловкое положение. Ну да я ему… я не буду его веселить! Я буду спокойна!
Решив так, я покинула его покои, намереваясь вести себя, как барышня. Почувствовав, что на меня смотрят, я развернулась.
Оказалось, за мной идут Гримми с парнями из охраны.
Она подняла руку и указала на меня пальцем.
— Уведите ее!
— Эй! — я попятилась. — Вы что?
— УВЕДИТЕ ЕЕ!
От крика в голове у меня все затрещало и загремело; пусть только попробует потом Гу сказать, что от его настойки не болит голова! Охранники, относившиеся ко мне хорошо, не торопились выполнить приказ.
— УВЕДИТЕ ЕЕ!
— Регин, давай без скандала, — подошел ко мне один из охраны, высокий и красивый Ючи. Меня всегда завораживали его раскосые черные глаза. — Управляющая приказала вывести тебя из особняка.
— Передай вон той громкой женщине, — я помахала рукой Гримми, — что я теперь служу лично центу. Владетелю то есть.
Если Гримми недовольна — пусть идет к нему.
— Регин, не надо увиливать. Приказ есть приказ. Идем.
— Да не увиливаю я!
— УВЕДИТЕ ЕЕ НАКОНЕЦ! БОЛВАНЫ!
Я посмотрела на управляющую, готовую взорваться, на растерянных парней, и поняла, что мне проще согласиться, чем начать объясняться. Грымза перестала орать, только когда Ючи взял меня за руку и повел к лестнице.
Там же, на лестнице, мы с ним договорились: пока владетель не подтвердит или не опровергнет мои слова, охрана меня не трогает. Зайдя наскоро в туалет, я умылась, прополоскала рот и посмотрела в зеркало.
Ну, здравствуй, красотка. Какие у тебя круги под глазами! Как интересно торчат волосы! Полюбовавшись на себя вдоволь, я вернулась на кухню. С горем пополам доказав помощникам Гу, что я действительно несу завтрак владетелю, я отправилась в покои цента вместе с тяжелым подносом.
Меня подташнивало, и я боялась, что во время приступа дурноты могу уронить поднос. К счастью, уронила я только одну булочку, у самой двери, и быстро ее подобрала.
— Вы ничего не видели, — обратилась я к охране.
Андроиды остались себе верны и не проронили ни звука.
Собравшись с духом, я вошла. Причесанный, одетый владетель источал игривую надменность. Я вспомнила его вчерашний ломающийся смех и поняла, почему в горничные он выбрал меня — я видела его слабость, а он видел мою.
— Ты опоздала снова.
— Меня задержали, светлейший.
— Меня это не волнует. Ты сегодня опоздала дважды. Помимо этого, мне пришлось самому одеваться. Это значит, что сумму, которую ты обычно зарабатываешь за день, я поделю на три.
«Да хоть на десять».
Я поставила поднос на столик.
— Завтрак подан, светлейший.
— А еще ты не улыбнулась. Значит, зарплату твою делим на четыре, — альбинос подошел к столику с подносом. Из всего многообразия сытных утренних блюд он уделил внимание только сваренным вкрутую яйцам и кофе.
— Можешь перекусить тем, что осталось, — бросил цент, вставая из-за стола.
«И перекушу! Ты же почти ничего не тронул».
Только я двинулась к столу, как на него вскочил Мелок и начал торопливо изучать содержимое подноса носом и лапками.
Так, пышные булочки были облиты кофе из опрокинутого кофейника, бекон и сыр нагло оттоптаны, на омлет Мелок чихнул, а красиво уложенные фрукты съел. То, что не съел, утащил.
И все это было проделано быстро, если не сказать молниеносно.
— Что же ты не ешь? — поинтересовался альбинос. Его красновато-серые глаза поблескивали.
— Аппетит пропал…
— Ничего, к обеду нагуляешь. И, раз ты не ешь, собирайся: мы летим в зону.
«В зону»? «Летим»? Что за глупости несет этот человек? Он в курсе, что зона смертельно опасна, а я недавно потеряла там кар? Я собралась возмутиться:
— Зо.
— Я сказал, — прервал он меня тихо, но твердо, — мы летим в зону деструкции. Сообщи, чтобы подготовили аэрокар, а также собери что-то на обед; учти, я предпочитаю сытную белковую пищу и овощи. Ничего зажаренного или масленого. Через двадцать минут чтобы все было готово. И оденься потеплее.
— В зону, светлейший? — все-таки возразила я. — Там опасно!
— Ты хочешь опоздать еще раз и работать на меня бесплатно?
Я зашевелилась по направлению к выходу. Почти спокойная и почти невозмутимая — прямо настоящая барышня. Эх, да кого я обманываю?
В двадцать минут я, конечно, не уложилась. Сначала кинулась к коридору в особняке, где работала без перебоев связь, и сообщила нашим парням, что нужно готовить аэрокар. Мне сказали, что транспорт владетеля под контролем центаврианской охраны и ничем не смогли помочь. Тогда я побежала на кухню «собирать обед». В коридоре меня снова заметила Гримми и чуть не оглушила ультразвуком. Пока я бежала от разъяренной управляющей, пока искала обходные пути, добралась до кухни, время вышло.
