В Аи Мария Луиза принимала лечебные ванны, ездила верхом, гуляла, а по вечерам ткала гобелен, предназначенный для мебельного гарнитура в кабинете Наполеона. Незадолго до его дня рождения 15 августа она тайно послала ему прядь волос, попросив об этом слугу Жозефа Бонапарта. Жозеф жил в Швейцарии, поддерживал с ней контакт и по возможности всегда ей помогал.
Со своей стороны, Наполеон велел приготовить комнаты для жены на своей вилле в Сан-Мартино. В гостиной расписывали потолок, и он сам выбирал сюжет, который напоминал бы им в дни счастья о долгой разлуке. Там были изображены два голубка, разлученные облаками, но соединенные лентой, чьи узы связывали их тем крепче, чем дальше они разлетались. Это должно было символизировать постоянство. Наполеон часто говорил о своей жене и был уверен, что она приедет к нему, как только сможет, но горько жаловался на перехват их писем. В конце июля, долго не получая новостей, он послал с Эльбы эмиссаров в Аи с просьбой к Марии Луизе выехать к нему немедленно. Она сразу же ответила, объясняя свои затруднения. На тот момент она уже понимала, что за ней следят, причем не только Австрия, но и Россия и Франция. Эмиссару Людовика XVIII приказано арестовать ее, если она попытается добраться до Эльбы, — писала она. Однако она выражала готовность преодолеть все препятствия и надеялась вскоре быть с Наполеоном. «Очень жаль, — писала она, — что я еще не с тобой на твоем чудесном острове, который был бы для меня раем».
Письмо не дошло до Наполеона. Посыльного арестовали и обыскали. Марию Луизу предала фрейлина. По прочтении письма в Вене от Марии Луизы потребовали дать слово, что она не предпримет путешествие на Эльбу без согласия своего отца. Император Франц также желал ее возвращения в Вену к началу октября. Ей сказали, что, прежде чем она вступит во владение герцогством Пармским, Конгресс должен будет уладить кое-какие формальности, и ее присутствие в Вене будет иметь большое значение. Как послушная дочь, она подчинилась воле отца, но надеялась поехать к Наполеону после окончания Конгресса.
Проведя два месяца в Аи, в сентябре она отправилась в путешествие по Швейцарии в сопровождении графа Нейпперга. На протяжении всей поездки граф вел себя очень мягко и предупредительно и произвел на нее благоприятное впечатление своим тактом и галантностью. Во время путешествия в Швейцарию, которое он очень мило организовал, Мария Луиза проводила много времени в его обществе. Обаяние, обширные познания о Европе, любовь к искусству делали его незаменимым собеседником. Мария Луиза была серьезной молодой женщиной, и, не упуская возможности развиваться, она узнавала от него много нового. Он подбадривал и развлекал ее, а также был чутким и понимающим слушателем, и, когда она разговаривала с ним, ее сложное положение казалось ей менее тягостным. Не последнюю роль сыграло и то, что, как и Мария Луиза, он был прекрасным музыкантом. У Наполеона совсем не было музыкального слуха, зато была привычка напевать что-нибудь, и всегда фальшиво. Вскоре Нейпперг понял, что ему удалось завоевать доверие и любовь Марии Луизы, что и требовалось для завершения его миссии. С. Ф. Палмстерна пишет:
«Во время экскурсий по Швейцарии, зачастую наедине с Нейппергом… 24 сентября Мария Луиза поехала взглянуть на часовню Вильгельма Телля. Гроза вынудила ее провести ночь на постоялом дворе «Soleil d'Or» («Золотое солнце»)[39]. Там она стала любовницей Нейпперга».
В начале октября Мария Луиза вернулась в Вену, где поселилась во дворце Шёнбрунн. Она была влюблена в Нейпперга и охотно прислушивалась к уверениям в том, что она исполнила свой долг австрийской принцессы[40] и с Наполеоном ее более ничто не связывает.
Когда Александр I щедро позволил Наполеону править славным маленьким королевством Эльба, у него и в мыслях не было разлучать его с женой, он также не имел ничего против регентства при короле Рима. Это Меттерних с его влиянием на Франца I убедил последнего, что Мария Луиза должна остаться в Австрии под опекой своего отца. Меттерних хорошо разбирался в династических делах Европы и был кровно заинтересован в том, чтобы избавить их от болезненной неразберихи революции и наполеоновских войн. Но что давала ему интрига с Нейппергом? Без сомнения, он видел в этом благо для Европы. Было легко предугадать, что, будь король Рима воспитан на Эльбе под присмотром отца, в свое время он стал бы претендентом на французский престол. Принимая во внимание, что в 1815 году французский трон вернули себе Бурбоны, это казалось серьезной угрозой будущему миру. Но, оглядываясь назад, можно предположить, что разумнее было пойти на риск и позволить Марии Луизе поехать на Эльбу, когда она этого хотела. Король Рима, воспитанный как внук императора Австрии под влиянием своей миролюбивой матери, вряд ли вырос бы в того военного авантюриста[41], каким стал его отец при совершенно иных обстоятельствах. Более того, жесткие меры, принятые против маленького принца, не помешали его кузену Наполеону III бороться за установление второй французской империи позже в этом же столетии[42]. Совершенно очевидно также, что вряд ли можно было ожидать, что Наполеон будет тихо и смиренно жить на Эльбе, не видя любимую жену и сына и даже не имея о них известий.
