Прошло уже двенадцать дней с тех пор, как медведь убил его отца. За это время Тораку довелось сразиться с голодом, победить лихорадку, найти Волка и убить свою первую настоящую добычу. Он, правда, совершил и немало ошибок, но все же был жив и здоров.
Иногда Торак думал о том, как отец путешествует по Стране Мертвых — в этой стране сколько хочешь стрел и охота всегда бывает удачной. «В конце концов, — думал Торак, — лук у отца с собой, да и нож мой ему пригодится. И все наши запасы вяленого мяса он тоже с собой прихватил». Эти мысли внушали ему надежду и несколько притупляли боль утраты.
Впрочем, Торак понимал, что до конца эту боль ничто утишить не сможет; она всю жизнь будет тяжелым камнем давить ему на сердце. Но этим утром «камень» утраты не казался ему особенно тяжелым. Он все-таки сумел выжить, и отец вполне мог бы им гордиться.
Торак чувствовал себя почти счастливым, пробираясь сквозь густой подлесок по оленьей тропе, на которой дрожали пятнышки солнечных зайчиков. Над головой весело щебетала пара дроздов. Толстый довольный волчонок старался не отставать от него и бежал рядом, высоко задрав свой пушистый серебристый хвост.
Толстый, счастливый и беззаботный.
Торак успел еще услыхать шелест веток за спиной, и в ту же секунду чья-то огромная рука, схватив его за шиворот, высоко подняла в воздух.
Глава 7
Трое охотников. Три смертоносных кремневых острия, нацеленных на Торака.
Мысли вихрем проносились у него в голове. Он старался почти не дышать. И не мог ни пошевелиться, ни посмотреть, где Волк.
Тот человек, что крепко держал его за шиворот, оказался настоящим великаном. Его спутанная рыжая борода напоминала неопрятное птичье гнездо; одна щека была как бы оттянута книзу уродливым шрамом; похоже, тот, кто оставил ему на память этот шрам, лишил его и одного уха. В свободной руке великан сжимал острый кремневый нож, приставив его прямо к горлу висящего в воздухе Торака.
Рядом с рыжебородым стояли высокий юноша и девочка примерно одних лет с Тораком. У обоих были темно-рыжие волосы и гладкие, какие-то безжалостные лица; и стрелы их с кремневыми наконечники были нацелены Тораку прямо в сердце.
Торак судорожно сглотнул. Он очень надеялся, что выглядит не слишком испуганным, хотя на самом деле ему было очень страшно.
— Отпустите меня, — задыхаясь, попросил он и, качнувшись в сторону великана, попробовал его лягнуть, но промахнулся.
Великан проворчал:
— Ну, вот и наш воришка! — хватая Торака за горло и чуть не задушив его.
— Я не… вор! — закашлялся Торак.
— Нет, вор! — сердито выкрикнула девчонка.
— Но как… я мог… что-то украсть у вас? Я ведь даже не знаю, кто вы такие!
— Он лжет, — холодно сказал юноша.
А девчонка, не обращая на него внимания, продолжала:
— Ты перехватил нашу косулю! — И заметила, обращаясь к рыжебородому великану: — Отпусти его, Ослак, не то удушишь.
Ослак поставил Торака на землю, но держал его по-прежнему крепко и нож от горла тоже не убрал.
А девочка аккуратно сунула стрелу в колчан и закинула лук и колчан за плечо. Зато юноша стрелу убирать и не подумал. Судя по тому, как блестели его глаза, все это доставляло ему удовольствие. И выстрелил бы он, явно не задумываясь.
Торак откашлялся, потер горло и попытался незаметно дотянуться до ножа.
— Не тронь! Лучше я сам его возьму.
Ослак, не ослабляя хватки, свободной рукой ловко снял с мальчика нож и лук и швырнул к ногам девочки. И она, с любопытством осмотрев его нож, спросила:
— А это ты тоже украл?
— Нет! — возмутился Торак. — Это… этот нож принадлежал моему отцу.
Конечно же, они ему не поверили!
Он посмотрел на девочку.
— Ты сказала, что я перехватил вашего оленя. Как это он мог быть вашим?
— Это наша часть Леса, — надменно заявил юноша. Торак был озадачен.
— Как это — «ваша часть Леса»? Лес никому не принадлежит…
— Теперь принадлежит, — презрительно оборвал его юноша. — Это было решено на Совете племен. Потому что… — Он не договорил и нахмурился. — Но это не важно. Гораздо важнее то, что ты перехватил нашу добычу. А по закону за такой поступок полагается смерть. И не притворяйся, будто ты этого не знал.
Торак весь покрылся холодным потом. СМЕРТЬ? Как это? Неужели за какую-то косулю человека могут убить?
Во рту у него так пересохло, что он едва смог пошевелить языком.
— Но если… если это тот самый олень, которого вы преследовали, то возьмите его и отпустите меня. Мясо у меня в заплечной корзине. Съесть я успел совсем немного.
Ослак и девчонка переглянулись, но юноша сурово покачал головой и заявил:
— Все не так просто. Теперь ты — мой пленник. Ослак, свяжи ему руки, и отведем его к Фин-Кединну.
— А где это? — с тревогой спросил Торак.
— Фин-Кединн — это не название места, — усмехнулся Ослак, — а имя человека.
— Да ты хоть что-нибудь знаешь? — фыркнула девчонка.
— Фин-Кединн — мой дядя, — сказал юноша, гордо выпрямившись, — и вождь нашего племени. А мое имя — Хорд, мой отец был братом Фин-Кединна.
— А что это за племя? И куда вы меня ведете?
Но на вопросы Торака никто не ответил, а Ослак так его подтолкнул, что он упал на колени. Пытаясь встать, он оглянулся через плечо и к своему ужасу увидел, что Волк вернулся, явно желая отыскать его, и стоит от них шагах в двадцати, неуверенно поглядывая на незнакомцев и принюхиваясь.
Те пока что волчонка не замечали. А что, если заметят? Возможно, они тоже уважают старинный закон Леса, запрещающий охотнику убивать другого охотника. Но что, если им захочется отогнать Волка прочь? Торак сразу представил себе, как беззащитный волчонок бродит по Лесу и воет от голода…
Чтобы предупредить своего маленького друга и заставить его оставаться на месте, он дернул головой и негромко, но настойчиво сказал: «Уфф!», что по-волчьи означало: «Опасность!»
Ослак от удивления даже споткнулся и чуть не упал на него:
— Что ты сказал?
— Уфф! — громко повторил Торак.
И с отчаянием увидел, что Волк и не думает отступать. Наоборот, прижав уши, он бросился прямо к Тораку…
— А это еще что такое? — пробормотал Ослак.
Не выпуская Торака из своей ручищи, он быстро наклонился и схватил волчонка за шкирку.
Тот извивался и огрызался, но выглядел жалким и маленьким, свисая из огромной красной лапищи Ослака.
— Сейчас же отпусти его! — крикнул Торак, изо всех сил стараясь вырваться. — Отпусти, не то я тебя убью!
