Отлично! У нас есть четыре неизвестных.
– Но не волнуйтесь, все они придут во дворец, – сказал он. – У меня память хорошая. А вот Наташу я бы не допустил к отбору.
– Это еще почему? – насупилась девушка.
– Вы так всех выбирали, что тут местные в слезах убегали.
– Нет, я им просто говорила, что наши лучше выглядят, – с гордостью ответила она. Развернулась и ушла, постукивая каблуками. И кажется, она чуть больше попой стала вилять. Вот он – мужчина в доме.
– Наташа участвует. Все претензии в письменной форме королю.
– Я направляюсь сегодня во дворец, – он повернулся ко мне, а я почувствовала обжигающий взгляд сквозь темные стекла. – Отдыхайте. С результатами ваших анализов я приеду лично.
– Всего хорошего, – я мягко улыбнулась. Ничего он Натану не расскажет. Я и так заслужила наказаний за один набор больше, чем жить буду: работу проспала, толпу распугала, личный приближенный в отборе участвует. Просто мастер по поиску неприятностей.
Хоть от толпы избавились.
Наташу я похвалила, а она мне книгу вернула.
Я отправилась в кабинет, пытаясь представить весь трагизм ситуации. И да, все, что я убирала перемешалось вновь в полнейшем хаосе. Но, с другой стороны, я бы месяц отбирала людей, а Наташка молодец – все за полдня.
Положила книгу на стол. Заметила торчащий небольшой клочок волос, в аккурат на второй странице. Первые две страницы были введением, рассказывающим про Яухтурей. Такое ощущение, что тот, кто их писал, был сильно пьян. Теперь понятно, почему Наташа не выдержала, а вот дальше шли испытания.
Весело же драконам жилось, что для того, чтоб замуж выйти, испытания проходить.
Ладно, потом почитаю.
Рука потянулась к письму. Что он написал? Волнительно немного.
«Герцогиня Алла Петровна, уверен, вы выспались. Набирайтесь сил, через неделю начнется отбор. Дворец готов к приему иномирянок. Укажите пять испытаний для них.
Главный храмовник храма Яухтурей готов вас принять завтра утром. Не проспите».
А я читать не хотела…
Глава 9
Храм находился в центре города. Он был большим, круглым и разноцветным. Другие дома – темные, серые, коричневые. А это место сияет, словно радуга в небе. Камешки переливаются на солнце причудливым цветом. Я здесь уже пять лет и ни разу не видела, чтоб храм красили или еще какие работы проводили.
Кстати, попаданцы всегда появляются в храмовой беседке, расположенной позади здания. Мужчины никогда не попадают, одни женщины. Будто драконам своих не хватает.
Но, как говорит Наташа – наши красивее. У Яухтурей определенно есть чувство юмора – вся святыня украшена мозаикой с изображением глаза, обрамленного пушистыми ресницами. Большая сестра следит за тобой.
Странное воодушевление окутало меня, и я шагнула вперед. Хоть и не была ни разу в Китае, но ощущение создалось, что попала в Шаолинский монастырь – лысые храмовники в робах сидели на полу и молились статуе… Статуе золотого дракона с оскаленной пастью и глазами, обрамленными пушистыми ресницами. Даже несмотря на эту красоту, она казалась безумно устрашающей. И вроде хочется улыбнуться, но ощущаешь поток энергии, сковывающей тело. Богиня в Ветлунге считалась живым существом. Древние драконы даже видели ее. Но древних драконов уже давно нет.
А еще, если верить автору фолианта, то приложения к книге испытаний записывала лично Яухтурей. Просто после фразы «И взлетела я над лужей, и упал котел, разбив два крыла», я поняла: либо она так диктовала, либо действительно так и думает. Просто при попадании в мир местный язык начинают понимать все. Да, когда я училась писать, именно такие фразы и выходили, но потом научилась. А может, Яухтурей записывали иномирянки?
– Добрый день, – позади раздался мягкий ласковый голос. Именно с таким обволакивающим тембром пристают на улице, предлагая книги.
Помню, было такое…
Подошел мужик на улице и протянул книгу:
– Это вам подарок!
Я ее и взяла.
– А вы знаете, что наша религия предусматривает взаимное одаривание? Всего лишь н-нная сумма способна подарить мне радость.
Я посмотрела на него и на книгу.
– Вот возьмите, подарок от чистого сердца, – передарила ему его же подарок.
– Добрый. Что ж вы так пугаете, – улыбнулась легонько.
– Прошу простить меня. А вы кто будете?
– Герцогиня Загорулько Алла Петровна, – протянула ему бумагу с разрешением короля.
– Перед ликом богини мы все равны, – сказал он, принимая бумагу. Пробежался взглядом, шевеля кустистыми бровями. – Озаренный ждет вас. Только несколько правил: никакого шума, не препираться, не перебивать. И главное!
Он посмотрел на меня так, что круглые зрачки превратились в вертикальные.
– Если он откажется отвечать – вы уходите немедленно.
– Хорошо.
Мы прошли огромный зал и вошли в небольшую дверь слева от статуи дракона. Казалось, что меня посвящают в какой-то тайный орден. Наши шаги эхом отдавались в проходах с высокими потолками. Вскоре мы дошли до ярко освещенной комнаты.
На полу, перебирая какие-то костяшки, сидел старик с длинными седыми волосами, затянутыми в конский хвост.
– Это великий озаренный, послушник самой Яухтурей.
– Пустик… – прошептал старик. – Мямлит крохи.
– Что это с ним? – тихо спросила на ухо храмовника.
– Он озаренный, – также тихо ответил тот. – Немного не в себе. С тех пор, как Яухтурей наказала ему жить в человеческом облике, все ее слова передавались через Ярмира, но с каждым предсказанием, посланием, насланием его мозг ухудшается.
– Книгу испытаний он писал? – я наблюдала за стариком, не обращающим на нас никакого внимания.
– Когда только-только сменил облик – да. Но, видимо, только в драконьем облике воля Яухтурей может быть полностью услышана, – печально ответил храмовник.
– Агу-гу. Она придет, обязательно придет. Нельзя обманывать богиню. Они все заплатят. Дорого заплатят.
Стало немного скучно слушать бессвязный бред, но храмовник дал понять, что старик вот-вот либо начнет, либо его опять шарахнет молнией.
– Яухтурей все передает через молнию. И, как понимаете, дракону легче ее принять, чем человеку.
Оу, мне даже жалко стало старика. Всю жизнь шарахан… озаренным жить.
Морщинистая рука зависла над костяшкой, а Ярмир поднял голову и глянул на меня серыми, бездонными глазами с отсутствующим взглядом.
– Пришла. Она пришла, – подвывающий голос сковал меня словно цепями – не пошевелиться. – Нет, она же человек. Они столько не живут.
