Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
Руководителем совместной операции ФСБ и транспортной милиции по освобождению заложников оказался мой старый приятель со времени работы в ФСБ. У меня уже был опыт работы с террористами. И когда удалось уговорить преступника на обмен одного офицера милиции на пятерых детей, я, с разрешения руководителя операции, пошел в самолет. Главным аргументом, убедившим начальство, было отсутствие у меня семьи и то, что в салоне находились мои друзья, бывшие борцы, на помощь которых я рассчитывал. К тому же они могли рассказать об обстановке, которая сложилась в салоне самолета до моего появления. В числе освобожденных детей был и сын хозяина этого замечательного ресторана. Потом у психа сдали нервы, он открыл пальбу и ранил двоих, как я уже сказал, а затем застрелился сам. Вот так все и случилось. Ничего героического.
– А как террорист пронес оружие в самолет? Неужели это настолько просто сделать?
– О, это отдельная история. У парня приятель оказался сотрудником аэропорта. Кажется, они снимали вместе квартиру. Я уж не знаю, что он своему другу рассказал и как объяснил, почему хочет избежать проверки багажа, но тридцативосьмилетний сотрудник пошел на должностное преступление. Он пронес черную вместительную сумку с оружием через багажное отделение и обменял на точно такую же, с которой уже прошел досмотр в секторе службы безопасности террорист. А вот взрывчатки – преступник грозился взорвать самолет – у него не оказалось. Блефовал парень. Кстати, год спустя аналогичный случай с подменой сумок произошел в США, только там дело до стрельбы все-таки не дошло.
– Сняли кальку с происшествия в России?
– Может, и сами додумались. Кто ж их знает?
Александра промокнула глаза и со вздохом сказала:
– Я бы за своих детей тоже самолет на клочки разнесла. Представляю, что бедный отец пережил.
Она встала и, старательно скрывая слезы, которые все-таки потекли по щекам, отправилась в туалетную комнату. Когда она вернулась, на столе уже, благоухая пряными приправами, стояла часть блюд.
– Какое царское великолепие! А вы чего не едите? Ждете меня? – спросила она.
– Разумеется. Начните вот с этого салата, рекомендую. – Эдуард подвинул к ней пиалу. – И ассорти из солений попробуйте, и еще закуска из баклажанов – это что-то невероятное, я вас уверяю.
– Ага, теперь я понимаю, почему вы были так недовольны тем салатиком, который мы ели в кабинете Артура, – удовлетворенно урча, простонала Александра, – вас просто избаловали вкусной пищей.
– Кстати, я бы теперь хотел послушать вас. Я ведь почти ничего о вас не знаю, – внезапно сказал он, и Александра от неожиданности поперхнулась.
– Да уж! Принимая во внимание вашу профессию, я, безусловно, с легкостью поверю во все! И в то, что вы обо мне ничего не знаете, и в то, что ни разу обо мне справок не навели.
Эдуард открыл было рот, чтобы соврать, но передумал и сказал правду:
– Ну, было, да.
– Вот видите.
– Да я и узнал-то совсем чуть-чуть. Самую малость…
– То есть насчет года рождения уже можно не врать? – перебила его Александра, хитро прищурившись.
Он смущенно засмеялся.
– Грешен, да. Признаться, первым делом это выяснил. И был чрезвычайно удивлен, так как думал, что вы намного моложе. Лет на десять как минимум.
– Вот уж спасибо, что сказали. Даже не знаю, радоваться вашему признанию или пойти утопиться.
– Да бросьте. Это не комплимент, а констатация факта. Я до сих пор считал себя большим знатоком женской красоты, который под любым слоем макияжа и невзирая на усилия пластических хирургов узнает возраст дамы. Но с вами я промахнулся. Ей-богу, был уверен, что вам двадцать два, двадцать три, ну, максимум – двадцать пять!
Александра внезапно почувствовала себя задетой, и, хотя постаралась скрыть это, ответ ее все равно был довольно эмоциональным.
– Да, вот так вам не повезло, – вспылила она. – Вместо интрижки с юной прелестницей нарвались на меня!
Она с вызовом взглянула на него, но лицо ее тут же приняло обескураженное выражение. А все потому, что Лямзин совершенно неприличным образом расхохотался.
– Вы смеетесь? И что же вам кажется смешным? – спросила она.
– Александра, какой же вы еще ребенок, – он вытер выступившие на глазах слезы. – На самом деле мне страшно нравится все в вас. И умная, и красивая, и уверенная в себе. Я, признаться, очень боялся, что нашему общению помешает разница в возрасте. Знаете, иногда так случается, что после пары встреч просто не о чем с девушкой говорить.
– Эх, Эдик, Эдик, – покачала головой она, – что ж вы, мужчины, все норовите штампами мыслить? Если молодая и блондинка – так уже и не о чем поговорить?!
– Я вовсе не это хотел сказать, – отрицательно мотнул головой он, старательно вылавливая из салата малосольный грибок, – просто у меня уже был неудачный опыт. А я, признаться, болтун еще тот. Мне с женщиной нужно общий язык найти и поговорить всласть. Не люблю, когда скучно.
– Ладно, пусть так.
– Вы обещали рассказать о себе.
– Хорошо, но коротко. – Он сделал предостерегающий жест рукой, собираясь возразить, что хотел бы узнать как можно больше, но она не дала ему ничего сказать: – Очень коротко, а то ничего не скажу.
– Согласен, – смиренно сказал он.
– Родилась я в Москве, но уже в возрасте нескольких месяцев очутилась в Бронницах. Отец нашел работу на местном ювелирном заводе и перевез всю семью, включая меня и моего старшего брата Виктора. Почему у него не было работы на тот момент в Москве, я не знаю, меня в это не посвящали. Но сдается мне, у него случился какой-то конфликт. Мать, которая ранее сидела со мной и братом дома, пошла в школу преподавать литературу. Думаю, намеренно погрузилась по уши в работу, чтобы заглушить тоску по столичной жизни. Ей было скучно в Бронницах, она часто раздражалась, и нам с братом – он на пять лет старше меня – тогда доставалось «на орехи». Отец, наоборот, был всем доволен, всегда улыбался. Он любил и баловал меня, чего, кстати, не могу сказать о брате – к нему он был суров.
– Вы обижены на мать, – констатировал Лямзин.
Александра коротко взглянула на него, но возражать не стала и продолжила рассказ:
– Я из той, домосковской, жизни почти ничего не помню, кроме, пожалуй, пустыря, где гоняла с мальчишками в футбол. Почему-то с девочками у меня отношения не складывались, я дружила только с мальчиками.
Лямзин хотел вставить, что ничего удивительного: это результат внутреннего конфликта с матерью, но не решился и сказал:
– А история с зонтиком, помните, вы мне как-то ее рассказывали. Это где произошло?
Александра засмеялась:
– Надо же, а вы не забыли! Это было на отдыхе на Азовском море, мне тогда всего шесть лет исполнилось. Я уже говорила, что в детстве дружила только с мальчишками, и там, куда мы приехали, тоже сразу обросла лучшими друзьями. И вот как-то раз в чью-то светлую голову – не мою – пришла идея спрыгнуть с горы. Точнее, с обрыва. На право прыгать первым мы тянули жребий. Выпало мне. Я открыла зонтик и храбро сиганула вниз. М-да… – она помолчала. – В общем, там довольно высоко было, метров пятнадцать-двадцать. Зонтик сразу сложился, и я полетела камнем… Как не разбилась насмерть – не знаю. Мальчишки едва увидели, что произошло, как тут же разбежались по домам. К счастью, кто-то из взрослых заподозрил неладное, заметил по их испуганным физиономиям. Меня обнаружили, вызвали неотложку, и очнулась я уже в больнице. – Она замолчала, вспоминая и задумчиво глядя вдаль затуманенным взором. Потом грустно и тепло улыбнулась. – Открываю глаза, а папа надо мной сидит. Плачет. Помню, я его еще успокаивала: «Папочка, ну что ты, вот же я! Я здесь, я жива!» Не знаю, почему именно такими словами. Наверное, я чувствовала, как он боится меня потерять. Ему ужасно хотелось схватить меня на руки и прижать к себе, я это тоже чувствовала, но он боялся причинить мне боль. И только гладил и гладил мою руку и нежно так смотрел…
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
