О, как молодость прекрасна,Но мгновенна! Пой же, смейся,Счастлив будь, кто счастья хочет,И на завтра не надейся!
Ты про эту песню, мессер Леонардо? А я про другую: я надумал послать тебя в Милан к моему другу, светлейшему герцогу Лодовико ди Моро.
Леонардо поднял ясные равнодушные глаза и пристально посмотрел на вельможу.
– Зачем это угодно вашей светлости? – спросил он просто.
Лоренцо несколько минут молчал и, хмурясь, играл кистью своей шелковой подушки.
– Тебе это все равно, наконец, – произнес он уклончиво. – Довольно и того, что тебе будет там лучше. У нас все здесь переменилось, и вместо ярких цветов мы должны были бы украшать наши дворцы черными флагами.
Лоренцо поник головой и с грустью смотрел на свои блестящие покои с позолотой на расписных потолках, со стенами, украшенными дорогими восточными коврами и аллегорическими картинами, на всю эту роскошь мраморных статуй среди торжественного безмолвия портретов предков… В его голове мелькнуло тяжелое воспоминание об ужасной смерти несчастного брата Джулиано, погибшего два года назад.
Лоренцо заметил на лице Леонардо выражение у довольствия, когда предложил ему ехать в Милан: Милан представлялся воображению художника тем городом, который был способен удовлетворить его стремлению к широкой деятельности.
– Я вижу, что мое предложение тебе по вкусу, – сухо засмеялся Лоренцо. – Это доказывает, что ты не особенно будешь грустить о нашем дворце. Что ж, все к лучшему. Мне же хочется выказать расположение к моему брату и другу, светлейшему герцогу Сфорца, и для этой цели, право, я не найду человека лучше тебя. Ты поедешь, мессер, моим послом в Милане и передашь от меня герцогу лютню, при сем, конечно, сумеешь показать ее превосходные качества, а еще больше свои превосходные таланты инженера и архитектора. Ну, что же ты на это скажешь?
Леонардо задумался.
– Я попрошу у вашей светлости несколько дней для размышления.
– Для размышления? Хорошо. Я знаю, ты над всем любишь размышлять. Ну, да это твое дело, но только размышляй не особенно долго. А теперь я больше тебя не держу мессер Леонардо, ступай; да скажи, доволен ли ты своим помещением? Я не хочу, чтобы кто-нибудь был у меня недоволен…
Рисунок Леонардо да Винчи
И величественным жестом вельможа простился с художником.
Леонардо сидел в своей мастерской, с глубокой задумчивостью устремив взгляд в окно, на темную листву кипарисов сада Медичи. Ночь была тихая, благодатная, и легкий ветер доносил до художника шелест померанцевых деревьев и аромат их молочно-белых цветов.
Леонардо думал о Милане и герцоге Сфорца, и в глазах его уже не было нерешительности. Напротив, они смотрели бодро и уверенно. Наконец он взял перо и начал писать.
«Пресветлейший государь, – писал Леонардо, – приняв во внимание и рассмотрев опыты всех тех, которые величают себя учителями в искусстве изобретать военные снаряды, и найдя, что их снаряды не отличаются от общеупотребительных, я, без всякого желания унизить кого бы то ни было, постараюсь указать Вашей светлости некоторые принадлежащие мне секреты, вкратце перечислив их:
I. Знаю способ постройки легких, очень удобных для перевозки мостов, благодаря которым можно преследовать неприятеля и обращать его в бегство, и еще других, более прочных, которые могут противостоять огню и приступам и которые к тому же легко устанавливать и разводить…»
Он писал долго, перечисляя массу познаний, касающихся военного дела, говорил, что умеет делать пушки, мортиры, умеет копать рвы и подземные ходы без малейшего шума, умеет строить корабли и сооружать снаряды, годные для морского сражения. Потом он приступил к перечислению своих мирных занятий:
