Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
– Ты что, заболела? – Лиля изумленно смотрела на подружку. – Ты что, Лавру не знаешь? Да она бы скорее себе язык откусила, чем начала тебя обсуждать, даже со мной.
– Тогда с чего ты взяла, что я влюбилась?
– Нет, ты точно не в себе. – Лиля уперла руки в бока и стояла, подбоченясь. Вид у нее при этом был такой комичный, что Маша прыснула, хотя ей было и не до смеху. – Да я тебя знаю как облупленную. Давай, рассказывай, не тяни кота за причинное место, мне скоро Надюшку кормить.
Маша уже знала, что Лавровы на семейном совете решили назвать дочку Надеждой. Слишком многое поменялось в их жизни незадолго до ее рождения. Лиля точно стала спокойнее и счастливее, а Сергей и вовсе словно родился заново. Надежда – это было именно то, чего им всем не хватало, даже мальчишкам: растущему без отца Гришке, потерявшему маму Степе и усыновленному из детдома Матвею. Надежда, компас земной… Да, хорошее имя они выбрали, правильное.
Последнюю мысль Маша проговорила вслух, но Лиля не зря занимала высокий пост и много лет работала следователем, сбить ее с толку было невозможно.
– Рассказывай, говорю, – требовательно заявила она. И Маша все-все ей рассказала, включая предсказание про то, что она будет жить в Англии и вслед за этим дарованную ей Вселенной встречу с двумя англичанами.
– Прикольно, – сказала Лиля, когда Маша закончила свой рассказ. Она умела слушать, не перебивая. – И кто из этих англичан тебе больше нравится?
– В смысле? – искренне не поняла Маша.
– О господи, какой тут может быть смысл, – всплеснула руками ее подруга. – Предсказание-то сбывать надо. Вот я и спрашиваю, с кем из этих двух выше озвученных товарищей ты собираешься переехать в Англию на ПМЖ. – Иногда Лиля умела завернуть что-то этакое.
– У вас с Лаврой помешательство, причем вы его друг на друга индуцируете, – мрачно сообщила Маша. – Лилька, ты что, ополоумела? Какое ПМЖ, какие англичане? Ты вообще слышишь, о чем я тебе рассказываю? Я с ними познакомилась, показываю им по очереди город и тренируюсь в английском. Все. С чего ты взяла, что кто-то из них проявляет ко мне мужской интерес?
– Все-таки для тридцати шести лет ты удивительно наивна. – Лиля посмотрела на часы, подошла к холодильнику, вытащила из него пакет молока, налила полный стакан и начала пить маленькими глотками, чуть морщась. Молоко она терпеть не могла, но пила, потому что кормить Надежду собиралась сама. – Мань, любой мужчина будет просить незнакомую женщину показать ему чужой город только в том случае, если она ему понравилась. Неужели ты сама этого не понимаешь? Посуди сама, по твоим рассказам выходит, что оба эти мужика в нашем городе уже не первый день. У одного даже друзья какие-то есть, те самые, к которым он приходил в гости в твой дом. У другого – коллеги по работе как минимум. Им что, больше попросить некого их по городу повозить? Да им этот город в первый же день показали, как встретили. Мань, включи голову!
Как всегда, в Лилиных словах была железная логика. Маша эту логику видела, но сделанным выводам не доверяла. Она искоса бросила взгляд в зеркальную поверхность металлического холодильника, чтобы лишний раз убедиться в том, что не может она никому понравиться. Не может, и все тут.
Слегка искаженное на нее смотрело ее собственное, знакомое до мельчайших подробностей лицо – тонкий нос, серые глаза, в зависимости от освещения и надетой одежды меняющие цвет от зеленого до голубого, небольшой рот со слегка тонковатой верхней губой и пухлой нижней, оттопыривающейся при первых же признаках малейшего расстройства, высокий лоб, обрамленный длинными русыми волосами, пушащимися от природы. Ничего сверхъестественного…
Маша знала, что в лице ее есть что-то неправильное. К примеру, она крайне редко удачно получалась на фотографиях. Вечно то глаза закрыты, то физиономия перекошена, то рот приоткрыт. Снимков, на которых она себе нравилась, у нее практически не было.
– Это все от того, что у тебя очень мимика подвижная, – объясняла ей Лиля. – У тебя лицо каждую секунду меняется, фотография – это же статика, а тебя в статике застать практически невозможно. Фотограф щелкает, птичка вылетает и все, ты уже другая.
– И что делать? – расстроилась тогда Маша.
– Да ничего, – Лиля пожала плечами. – Ты человек эмоциональный, а эмоции не сдержишь. Проси делать по сто дублей, одну фотку точно можно будет выбрать.
Найти желающего сделать сто ее фотографий, чтобы выбрать одну, Маша не могла при всем своем желании. Кто бы согласился потратить на нее столько времени? Да и желания у нее не было. Нет удачных фотографий, да и бог с ними. Все равно их разглядывать некому, а сама она и так прекрасно знает, как выглядит.
– А если серьезно. – Лиля допила свое молоко, поставила стакан в раковину и вытерла молочные усы над верхней губой. – А если серьезно, то, Мань, не упускай ты этот шанс, а! Я тебя очень прошу! Ты ведь – не такая, как другие. Тебе в нашей суровой действительности очень трудно найти человека, с которым тебе было бы интересно. Мужики все мельче, чем ты. Наверное, иностранец – это именно то, что тебе надо. Пока разницу в менталитете освоишь, будешь при деле, так что интерес не пропадет. А для тебя интерес – главное.
– Лиля, – Маша даже расстроилась. – Не придумывай ты лишнего! Ладно, я у нас фантазерка, как известно. Но ты-то – человек рациональный, юрист, между прочим. Тебе-то уж совсем не пристало верить в сказки для двадцатилетних дурочек. Не будет у меня ни с кем никакого романа. Только с телевизором, в котором Джуда Лоу показывают. И никто из них мне не нравится.
– Ага, тебе Джуд Лоу нравится, это я уже поняла, – кивнула Лиля. – Мне он, кстати, тоже нравится. Но замужем я за Сергеем и ребенка от него родила. И в этом как раз разница между мечтами и реальностью. Впрочем, тебя, Листопад, учить – пустое дело. Ты у нас, как известно, неподдающаяся. Все, ликбез окончен, пошли к народу, мне пора Надюшку кормить.
Остаток вечера прошел без неприятных для Маши разговоров. Беседа была увлекательной, еда вкусной, чай горячим, дети умильными, Лавра и Сергей доброжелательными, а Лиля – просто Лилей, самой давней и верной Машиной подружкой, которая всегда хотела ей только добра.
Уходить из этого уютного дома Маше не хотелось. Она только сейчас поняла, как соскучилась по друзьям за время своего затворничества.
«Выздоравливаю, наверное, – думала она. – Может быть, все еще и наладится. Может быть, мне перестанет казаться, что жизнь моя лишена смысла, и что ничего хорошего в ней уже никогда не будет».
Пока Лиля с мужем купали перед сном дочку, Маша пообсуждала с Валерий Сергеевной рабочие вопросы. Потом снова пили чай, все с тортом, классическим «Наполеоном», который мастерски пекла Лавра, а Лиля с молоком. А потом Маша все-таки засобиралась домой. Ее подруга выглядела немного уставшей, да им с Лаврой завтра нужно было на работу.
– Всем хороша ваша загородная жизнь, – сказала Маша, усаживаясь в свою машину, – вот только до дома теперь полчаса добираться. Нет, Лилька, все-таки, когда ты жила в соседнем районе, было лучше.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
