С середины II в. присутствие всадничества ощущалось в Риме повсюду: в строительстве, благоустройстве города и пр. Большую роль представители этого сословия играли в свободных искусствах. Среди всадников были судебные ораторы, писатели, поэты, историки, грамматики, философы. Подобные занятия приносили популярность, а поэтому ценились. Ради известности некоторые всадники отказывались от почетных должностей.
Таким образом, всадники играли значительную роль в экономической жизни Рима. Но совершенно правы Г. Альфёльди и Кл. Николе, которые подчеркивали, что социальная значимость всаднического сословия определялась не столько его экономическим положением, сколько местом, которое всадничество занимало в общей функциональной структуре римского государства, иными словами, его социально-политической ролью.
Формальный доступ к римским магистратурам всадники получили в период становления сословия. После серии законов о магистратурах[14], принятых еще в IV в., каждый римский гражданин вне зависимости от богатства и сословной принадлежности мог претендовать на участие во власти, естественно, в порядке иерархии магистратур. Таким образом, формально всадничество было допущено к участию в исполнительной власти Римской республики. В середине II—I в. право представителей этого сословия на соискание государственных должностей не оспаривалось. Современники, по сообщению Ливия, считали всадников «рассадником сената» (Liv., XLII, 61, 5). Цицерон говорил, что «курия распахнута для людей из высших сословий» (Cic. Pro Sest., 97). Однако эти суждения во многом носят теоретический характер. Вопрос о реальных политических шансах всадников не государственно-правового, а этико-правового порядка — значительную долю успеха на выборах обеспечивал фактор влиятельности и общественного признания. Обычно всадники баллотировались в квесторы или трибуны. Исполнив магистратуру, они становились сенаторами. Кроме того, всадники, даже не занимая курульных должностей, могли оказаться среди сенаторов. Так случалось во время больших экстраординарных пополнений сената, как это было, например, при диктаторе Фабии Максиме в 216 г. (было зачислено 177 человек — Liv., XXIII, 23, 6—7), в период диктатур Суллы и Цезаря. В этом случае они получали статус сенаторов второго ранга — педариев — pedarius, которые не имели права самостоятельного голоса, но могли присоединяться к голосам других сенаторов. Но, как правило, к подобной практике прибегали редко и в обычной обстановке к ней не обращались.
Получив доступ к магистратуре, лишь немногие всадники добивались консулата, монополизированного консулярными фамилиями. Не имея устоявшегося влияния nobiles, они в лучшем случае могли достичь претуры, в худшем — оставались на положении рядовых сенаторов и вынуждены были действовать в фарватере сенаторов-нобилей. О том, насколько зависимым и несамостоятельным было положение рядовых сенаторов, Саллюстий говорил так: «Знатные люди вместе с немногими сенаторами, которых они вовлекли для поддержки своей фракции, одобряют, отвергают, постановляют все, что им угодно — homines nobiles cum paucis senatoriis, quos addi-tamenta factionis habent, quaecumque libuit probare reprehendere de-cernere, ea, uti lubido tulit, fecere» (Sail. Ep., II, 11, 6).
Безусловно, всадники стремились уравновесить влияние знатных сенаторов собственным, закрепить за собой источники богатства и могущества — право на откупа и участие в судах, реализовать политические амбиции — добиться высшей магистратуры. Вопрос о роли всаднического сословия в политических конфликтах эпохи кризиса Римской республики — один из самых сложных в историографии. Многие исследователи, начиная с Т. Моммзена, видят в событиях второй половины II — начала I в. постоянную борьбу всадников и сенаторов либо как столкновение аристократии и деловых кругов, либо как столкновение верхней и нижней части римской элиты. Вместе с тем в исследовательской литературе существует и другая точка зрения, в соответствии с которой всадническое сословие не составляло единого политического целого и не являлось противовесом сенату. Реформация Гракхов показала, что политическое напряжение между всадниками и сенатской элитой существовало. Но, по нашему мнению, конфликт развивался недолго, примерно до 100 — начала 80-х гг. После Союзнической войны и диктатуры Суллы всадничество, изначально неоднородное по своему социально-экономическому положению и политическим претензиям, еще более утратило сословно-политическое единство и не составляло единой оппозиции сенаторскому сословию. Политический компромисс всадников и сенаторов закрепил принятый в 70 г. закон Аврелия Котты — lex Aurelia. Восстановить содержание этого закона можно по сообщению Светония о том, что во время диктатуры Цезаря была проведена очередная реформа суда, менявшая прежнюю норму. По lex Iulua iudiciaria сохранялись лишь две судебные декурии — сенаторская и всадническая, а третья декурия эрарных трибунов ликвидировалась (Suet. Iul., 41, 2; ср.: Cic. Phil., I, 19; Dio Cass., XLIII, 25). В античной традиции нет прямых указаний на то, что три судебные декурии были созданы по закону Аврелия Котты, но, судя по логике политических событий, это было именно так. Зато Ливии и Плутарх с дословной соответствием говорили о том, что по lex Aurelia «суды были переданы римским всадникам» (Liv. Per., 97; Plut. Pomp., 22). Видимо, они стремились раскрыть суть событий — основной вопрос политической программы всадников был решен.
Большинство римского гражданства составлял плебс — plebs. В результате римских завоеваний в Италии и за пределами Апеннинского полуострова, активной колонизационной политики Римской республики это сословие оказалось рассеянным и значительно ослабленным. Изменение сословной ситуации — оформление привилегий нобилитета и всадничества — существенным образом изменило политическую роль плебса.
В силу основных занятий, материального положения и общественной роли римский плебс не был однородным. Сельский плебс — plebs rustica — являл собой множество мелких и средних земельных собственников, которые всегда стояли на грани разорения и нищеты. Непрерывные римские завоевания сделали этот процесс вполне ощутимым. Отрицательно влияла на материальное положение мелкого и среднего крестьянства значительная продолжительность военных походов. Крестьяне надолго отрывались от своих хозяйств и постепенно утрачивали не только навыки, но и желание трудиться на земле. Безусловно, негативные последствия для крестьянского хозяйства имело разорение Италии в ходе 2-й Пунической войны. Поступление дешевого хлеба из новых провинций, приток денег, рабов и других материальных ценностей в виде военной добычи — все эти явления лишь усиливали экономическое неравенство в римском обществе.
Тезис о массовой пауперизации мелких (и даже средних) римских собственников земли присутствует в исторической литературе со времен Саллюстия (Sail. lug., 41, 7; ср.: Арр. В. С, I, 7). Гракханские реформы были обусловлены кризисом мелкого и среднего землевладения. Свидетельства Аппиана по этому поводу более чем красноречивы (Арр. В. С, I, 9). Реформаторы рубежа II—I вв. (Л. Апулей Сатурнин, М. Ливий Друз Младший) апеллировали отчасти к интересам безземельного и малоземельного римского крестьянства.
