4
Иссякали жизненные силы и Габсбургской империи, хотя ее потери состояли больше из пленных, нежели из убитых и раненных в боях. В начале 1915 года армия сосредоточилась в Карпатах, надеясь удержать различные перевалы. Однако крепость Перемышль при отступлении осталась позади, и в ней засели сто двадцать тысяч человек с запасами продовольствия до конца марта. Развивайся события так же, как и везде, крепость пала бы под обстрелом тяжелой артиллерии подобно Льежу и другим цитаделям, хотя у русских не было для этого достаточно орудий. «Бастион на реке Сан», по определению пропаганды, стоял, на нем держался престиж Австро-Венгрии; если он рухнет, то рухнет и моральный дух, и не исключено, появятся новые потенциальные и реальные противники. Элементарная ошибка в стратегии — полагаться на фортификации: врагу будут известны все ваши вероятные действия. Русские теперь знали, что австрийцы предпримут попытки освободить крепость со стороны Карпат: там даже располагалась небольшая германская армия — Sudarmee. С 23 января до середины марта австрийцы действительно осуществили три атаки в горах, что даже австрийские официальные историки, чье доброжелательное отношение к Конраду заставляло их скрывать истину, назвали «безрассудной жестокостью». Целые подразделения замерзали до смерти; снаряды либо тонули в снегу, либо отскакивали ото льда; винтовки приходилось греть на кострах. Австрия принесла в жертву восемьсот тысяч человек, три четверти — из-за болезней; дезертирство превратилось в серьезную проблему. Возникли сомнения в лояльности славянских войск, русинов (австрийских украинцев) и чехов в особенности. Один пражский полк даже был распущен.
Удачнее воевали немцы. Гинденбург в ноябре 1914 года стал «главнокомандующим на Востоке» (сокращенно Oberost). Численность его войск удвоилась (с первоначальных двадцати дивизий). Теперь постоянные стычки возникали между Людендорфом и Фалькенгайном, недовольным его популярностью и слишком амбициозными планами. Чрезвычайное положение Австро-Венгрии заставило Фалькенгайна направить четыре новых армейских корпуса на русский фронт, и они в начале февраля атаковали русские войска от прусской границы в юго-восточном направлении; операция получила название «Зимнее сражение в Мазурии». Наступая в глубоком снегу, немцы продемонстрировали виртуозное военное искусство. Одна русская армия была застигнута врасплох, когда сама готовилась к атаке. С командующим другой русской армией, семидесятилетним стариком, случился нервный срыв, и он сбежал в крепость Ковно (его осудили на пятнадцать лет каторги)[7]. Еще один русский корпус попал в ловушку в лесах по схеме Танненберга, но в меньших масштабах. Затем происходил обмен атаками на границе Польши и Восточной Пруссии, доказавший правоту Фалькенгайна: планы Людендорфа были чересчур амбициозные. Потери немцев не стоили достигнутых целей. Так или иначе, Австро-Венгрия нуждалась в экстренной помощи. 22 марта Перемышль капитулировал. Русские войска освободились для наступления через карпатские перевалы на великую равнину Венгрии; создавалась угроза и для Будапешта. В начале апреля, на Пасху, германская армия, Beskidenkorps, под командованием одного из самых компетентных генералов, Георга фон дер Марвица, ликвидировала угрозу, но было ясно, что ситуация вновь обострится, если не принять более существенных мер.
5
Над Австро-Венгрией нависла и другая угроза, смертельная, как все считали: вероятность вступления в войну Италии. Сможет ли империя сражаться сразу на три фронта и даже на четыре, если вдруг ввяжется и Румыния? Оба государства образовались недавно, национальное единение еще не завершилось, в Габсбургской империи проживало множество итальянцев и румын. В Италии дела обстояли получше, она с интересом посматривала на земли южных славян за Адриатикой, средиземноморские владения Турции, и ей был нужен дешевый кредит в размере пятидесяти миллионов фунтов. Итальянцы боялись Германии, но чрезвычайность положения Австро-Венгрии и высадка союзников на Галлипольском полуострове сделали свое дело, и Италия 26 апреля подписала с союзниками Лондонский договор, гарантирующий ее вступление в войну. Решение о войне без особого энтузиазма было одобрено парламентом, и 23 мая итальянский посол передал его Вене. В теории Австро-Венгрии мог прийти конец, если бы не географический фактор. Граница между Австро-Венгрией и Италией в основном проходит по горам, равнина занимает всего двадцать миль, к северо-западу от порта Триест, на который и нацелились итальянцы. Однако это был karst, карстовое плато, сложенное из известняка, где ничего не растет и невозможно рыть окопы. Даже наспех собранных сил австрийцам хватило для того, чтобы отбить первые атаки. Итальянское вмешательство не поставило на колени Австро-Венгрию, но высветило новый компонент войны — славянский, и пражский полк со временем был возрожден, потому что его солдаты доблестно проявили себя на итальянском фронте. Кроме того, вступление Италии в войну позволило Фалькенгайну добиться самых значительных успехов в своей полководческой карьере — на Восточном фронте.
Фалькенгайн преследовал две цели. Во-первых, он стремился заставить Россию выйти из войны, а для этого доказать ей, что она не в состоянии одержать победу. Во-вторых, он хотел уговорить австро-венгров пойти на уступки Италии с тем, чтобы она воздержалась от объявления войны. Это было сопряжено с осложнениями: если Фалькенгайн пообещает австрийцам помощь в борьбе с Россией, то они могут посчитать, что в уступках Италии нет никакой необходимости. Поэтому подготовка к наступлению в России держалась в тайне от Конрада, и даже кайзер узнал о нем только 11 апреля. Фалькенгайн разработал блестящий план: новая армия (11-я) совершает бросок по гористой местности с северной стороны Карпат, в которых русские пытались овладеть перевалами. Земля просохла, и несчастья, выпавшие на долю Конрада в зимних снегах, не могли повториться. За десять дней, к концу апреля, севернее Кракова появилась огромная сила: восемь дивизий, сто тысяч штыков и тысяча орудий — новая, 11-я армия Августа фон Макензена в кратчайший срок была доставлена по железной дороге; на такие свершения Россия была не способна.
Немцы оказались в самом чувствительном месте обороны русских: нехватка средств ведения боя усугублялась зыбкой стратегической ситуацией, которая в один момент могла рухнуть. Российская оборона состояла из двух групп армий (или фронтов). Северо-Западный фронт противостоял немецким войскам в Восточной Пруссии: они могли двинуться на юг, восток и даже на север, в балтийские провинции. Осмотрительный командующий должен был держать войска в готовности отразить удары на любом из этих направлений, лишая себя возможности атаковать самому. Командующий Юго-Западным фронтом в любом случае думал об угрозах протяженному карпатскому флангу и должен был готовить какую-нибудь операцию с тем, чтобы вывести Австро-Венгрию из войны. Серьезная проблема русских заключалась в медленном передвижении войск: железнодорожное сообщение не было столь же развито, как в Германии, и практически полностью отсутствовало централизованное управление; поездами распоряжался офицер среднего звена, сидевший в вагоне с двумя помощниками где-то на опушке леса под Барановичами. В Германии только пятая часть железнодорожного транспорта занималась перевозками лошадей (в основном фуража); в России более половины вагонов отбирали кавалеристы и казаки, мечтавшие о воинской славе. Фронты сами регулировали движение составов, игнорируя Ставку, и старались опередить друг друга. Переброска одного армейского корпуса иногда занимала целый месяц, тогда как в теории от Риги до Одессы это можно было сделать за пять дней.
