Экономика претерпела в тот период чрезвычайно тяжелые потрясения. Проблема нехватки рабочей силы теперь решалась посредством введения строгого контроля за передвижениями работников и придания многим профессиям наследственного характера. В сельской местности эта проблема стояла особенно остро. Так, система поместий, которая во времена Поздней Республики благодаря войнам за рубежом могла рассчитывать на постоянный приток дешевых рабов, в период Ранней Империи все сильнее склонялась к передаче земель в краткосрочную аренду большому числу свободных держателей. Катастрофическое положение, в котором оказалась экономика III в., подстегнуло отток людей с земли. В ответ Диоклетиан своим законом фактически создал слой зависимого крестьянства — колонов (coloni). Инфляцию пытались обуздать (без особого успеха) с помощью детально разработанного ценового законодательства (например, на британские шерстяные накидки, ковры и пиво). Положение лиц, находящихся на государственной службе, становилось все более надежным благодаря частичной или полной оплате их деятельности. Воинов, которым раньше приходилось покупать себе вооружение за собственный счет, отныне снабжали всем необходимым государственные мастерские, а жалованье чиновников постепенно стало оцениваться так же, как довольствие военных. Налогообложение взлетело до небес, чтобы компенсировать затраты на проведение реформ; новой же четкой структуре общества предстояло стать еще более жесткой в ответ на попытки избежать уплаты некоторых специфических налогов, которыми облагались определенные классы в социальной иерархии.
В Британии новый порядок должны были ввести вскоре после повторного ее завоевания в 296 г. цезарем Запада Констанцием I, отцом Константина Великого. Своевременно избавив Лондон от нападения отступающих франкских наемников, состоявших на службе у Аллекта, он тем самым одержал огромную пропагандистскую победу. Это событие во многих отношениях стало провозвестием будущего.
По-видимому, наибольшему разорению подвергся Юг, где сосредоточилась кратковременная военная кампания, в результате которой Аллект потерпел поражение. На Севере данные археологии говорят об энергичном восстановлении оборонительных сооружений, предпринятом по инициативе Констанция, что больше походит на заботу о будущем, чем на ликвидацию причиненных врагом разрушений. Есть основания предположить, что длительный период мира сделал поддержание и укомплектование крепостей не самым главным из приоритетов. У Констанция были и другие планы. Более того, неубедительные опровержения современников только усиливают впечатление, что он твердо решил, как только подвернется случай, начать еще одну из тех почетных кампаний в Шотландии, которые так много значили для честолюбивых римских императоров. Сделавшись Августом, он, не теряя времени, начал готовиться к войне, развязав ее в 306 г. Источники приписывают ему победу над пиктами (впервые противник в Шотландии назван по имени); а гончарные изделия этого времени, обнаруженные в Крамонде у восточного окончания Стены Антонина и в старой крепости Северов на реке Тей, позволяют предположить, что его план включал еще одну атаку — на восточную часть Хайленда. Как и Септимий Север, Констанций вернулся в Йорк и там умер. Как и Севера, его сопровождал его преемник.
Можно с уверенностью сказать, что Йорк стал свидетелем одного из поворотных пунктов в истории, когда армия короновала Константина Великого. Это предприятие было на удивление спонтанным, произошло во многом благодаря влиянию короля германцев по имени Крок, который сопровождал Констанция в качестве важного союзника, — и абсолютно противоречило духу установлений Диоклетиана. Оно положило начало цепи событий, в результате которых Константин стал единственным императором. Верховная власть оказалась в руках человека, который, в отличие от Диоклетиана, не слишком оглядывался на традиции прошлого, но, подобно ему, был в высшей степени способен и думать, и действовать. Нововведения Константина, опиравшегося на консервативные, но масштабные реформы Диоклетиана, на века определили дальнейший ход исторических событий.
Долгое время признавалось, что первая половина IV в. была своего рода золотым веком Римской Британии. Теперь мы видим, что начало этому процветанию было положено в предыдущем веке и некоторые устойчивые тенденции появились уже в 70-х годах III столетия. Период грандиозного процветания определенно продлился до 40-х годов IV в., а возможно, захватил и вторую половину столетия. И вполне правомерно предположить, что самая блестящая его фаза была, в частности, и заслугой Константина. Есть основания утверждать, что, подобно своему отцу, он также вернулся в Британию и добился там больших военных успехов. Мы точно знаем, что на одном из этапов своего правления Константин придал более высокий статус монетному двору в Лондоне, основанному Караузием. Вполне возможно, что именно на нем лежит ответственность за замену названия «Лондон» на «Августу»; и есть серьезные подозрения, что великолепные новые стены крепости Йорка, обращенные к реке, были сознательной демонстрацией могущества человека, которого короновали здесь и который разделял страсть Адриана к крупным архитектурным предприятиям.
Атмосферу той эпохи воплощают в себе крупные виллы Британии IV столетия. В социальном и экономическом плане для Поздней Империи на Западе характерно распределение богатства, а отчасти и власти между земельной аристократией, с одной стороны, и императором, Двором и армией — с другой. Эти силы периодически конфликтовали друг с другом, но постепенно склонялись к объединению. Между ними находились относительно немногочисленный по сравнению с прошлым городской средний класс и более мелкие землевладельцы. По большому счету именно члены местных советов (curiales) в наибольшей степени ощущали на своих плечах бремя перемен, оплачивая установление нового порядка в Империи. То, что некогда было знаком отличия, ныне превратилось в передаваемое по наследству ярмо, а законодательство постепенно перекрывало все пути к бегству.
В таком случае кем же были несомненно состоятельные обитатели более крупных римско-британских вилл? Некоторые из них могли быть богатыми горожанами, перебравшимися сюда откуда угодно. В случае если это были сенаторы или государственные чиновники соответствующего уровня, они освобождались от обязанностей куриалов. И все же необычайное упорство, с которым в речи образованных людей Британии сохранялись латинские формы изъявительного наклонения, тем не менее постепенно превращаясь на острове в диковинку, позволяет предположить, что местная аристократия оставалась влиятельной общественной силой. Весьма вероятно, что, как ни удивительно, удар, нанесенный ей в предыдущем столетии, не был таким уж страшным. Это наводит на мысль о том, что Константин мог выказать по отношению к ней особую благосклонность.
Как и сельские поместья в Англии XVIII в., сопоставление с которыми во многих отношениях вполне правомерно, эти виллы различаются между собой планом, степенью сложности постройки и размерами. Некоторые черты присутствуют повсюду — все они были построены из прочных строительных материалов, там имелось центральное отопление (в виде системы подачи горячего воздуха; отопление осуществлялось дровами, иногда углем), остекленные окна, мозаичные полы и, очень часто, более или менее усовершенствованное помещение для купания. К вилле обычно примыкали сельскохозяйственные постройки; возможно, большинство из них, как и их сестры георгианской эпохи, граничили с земельными угодьями. Римская литература ясно показывает, что степень и важность хозяйственного использования каждой отдельной виллы сильно отличались в зависимости от личности владельца: вилла могла быть и основным источником дохода, и простым развлечением. Крупные дома, такие, как Вудчестер (Чедворт) или Норт Ли не стояли поодиночке, а красноречиво образовывали верхушку целой пирамиды вилл. Небольшие виллы, которые ранее образовались на основе хуторов времени железного века, сохранились и были усовершенствованы, или же их место заняли новые средние и маленькие виллы. Это является лучшим доказательством того, что в Британии сохранился значительный слой знати средней руки. Да, некоторые виллы исчезают, но это в порядке вещей и в более спокойные времена. Важно и то, что в данный период вилла становится, как минимум, весьма характерной чертой ландшафта.
