Каким было административно-политическое устройство Пуё? По сообщениям из истории китайского княжества Вэй — «Вэй чжи», известно, что у пуёского вана был королевский дворец или нечто подобное ему. При погребении пуёских ванов использовали яшмовые гробы и рядом могли хоронить до 100 человек «прислуги». Все это свидетельствует о могуществе пуёского вана. Однако власть его не была абсолютной, и в управлении протогосударством была достаточно велика роль глав родоплеменных союзов, проживавших на территории Пуё. Действительно, при наследовании власти «престол» либо передавался законному сыну, либо собрание глав родоплеменных союзов избирало другого вана.
Причин для переизбрания верховного правителя могло быть множество. По пуёским представлениям, если страну постигали разрушительные бедствия, например, засуха или наводнение, или неурожай, то причиной всему являлся ван, который «плохо» осуществлял связь земного мира с небесным или же по тем или иным причинам был просто неугоден Небесам[28]. В таком случае выбирали нового вана, а старого могли умертвить, если его вина представлялась очевидной.
Китайские историописания сообщают, что при «дворе» пуёских ванов были сановники. Однако это не позволяет говорить о развитом государственном аппарате. Причиной для подобной оценки служат наименования «должностей», такие, как, например, уга. мага, куга и т.п. «У» значит «корова», «ма» — «лошадь», «ку» — «собака». Существует точка зрения, утверждающая, что такие названия «должностей» указывают на род занятий пуёсцев. На наш взгляд, такие «должности», скорее всего, связаны с родоплеменными отношениями и, возможно, обозначают животных-тотемов какого-либо рода, глава которого находился при «дворе» пуёского вана.
В протогосударстве Пуё существовал свод законов, напоминавший древнечосонский: 1) убийца карался смертной казнью, а его родственники обращались в рабов; 2) вор должен был возмещать материальный ущерб потерпевшему.
Население Пуё, главным образом крестьяне, среди которых имелись как зажиточные, так и беднейшие, проживало в поселках ымнак[29]. Бедных было большинство. Крестьяне платили налоги и выполняли трудовую повинность. Иногда по призыву глав «сильных семей» (родоплеменных объединений) они могли участвовать в боевых действиях. Таким образом, если верить сообщениям источников, на низшем уровне в Пуё обнаруживались элементы раннефеодального государства дальневосточного типа.
Однако протогосударству Пуё не суждено было долго существовать по причине географического положения. Пуё было первым «буферным» протогосударством, располагавшимся между кочевыми племенами на северо-западе и Китаем и Корейским полуостровом к югу и юго-востоку. В III в. н. э. сильнейший удар по Пуё нанесли племена сянъби. Набеги сяньби повторялись неоднократно. Пуё терпело поражение за поражением. Пуёские ваны кончали жизнь самоубийством. Племена сяньби захватывали множество пленных, иногда до 50000 человек за один поход. Для ранней истории это поистине огромное количество. Поэтому, когда в 494 г. Пуё было присоединено к Когурё, это уже было не сильное раннегосударственное образование, а бедная территория, с трудом управлявшаяся ослабевшей центральной властью.
Итак, в связи с генезисом государств на Корейском полуострове и историей Пуё возникает один очень важный и непростой вопрос о местоположении будущего государства Когурё: если территории китайских округов на северо-западе Корейского полуострова (бассейн реки Тэдонган) были присоединены к Когурё только в 313 г., а удобная для проживания долина реки Сунгари (Пуё) — только в 492 г., то где же зарождалось корейское государство Когурё? Ведь к югу от Тэдонгана образовывались государства Пэкче и Силла. Уж не в горных ли районах к северу от Корейского полуострова? Ответ на этот вопрос мы дадим в следующей главе. А пока обратим внимание на южную часть Корейского полуострова.
§ 2. Чингук и Три Хан: Махан, Пёнхан, Чинхан
Если о протогосударстве Пуё, несмотря на его предполагаемые этнокультурные связи с Когурё, можно сказать, что оно не являлось генетическим предшественником какого-либо из Трех государств, то ситуация ни юге Корейского полуострова была иной. Из его протогосударственных образований непосредственно выросли государства Пэкче и Силла.
Сначала обратимся к протогосударству Чингук, или Чин[30]. В южнокорейской историографии о Чингук говорится как бы вскользь. Его именуют даже «государством», но очень маленьким, одним из большого числа мелких союзов, находившихся на территории будущего протогосударства Махан.
Историки Северной Кореи уделяют Чингук гораздо больше внимания. Трудно сказать, насколько их позиция обоснованна, но она достаточно любопытна и с нею стоит познакомиться.
В КНДР считают, что Чингук было государством и образовалось в IV в. до н.э. В китайском сочинении IV-V вв. «История поздней династии Хань» (Хоу ханъ шу) северокорейские ученые находят свидетельства того, что Чингук занимало огромную территорию юга Корейского полуострова — территорию, которую в дальнейшем займут все три протогосударства Махан, Пёнхан и Чинхан. Чингук сосуществовало вместе с Древним Чосоном и, возможно, имело с ним какие-то отношения. У Чингук была своя столица — город Вольчжигук.
Особый интерес северокорейской историографии к Чингук становится понятным после ознакомления с теорией исчезновения этого протогосударства. Оно не погибло. Просто все жители Чингук мигрировали на Японские острова, став этнокультурной основой для формирования древнейшей японской культуры Яён. В принципе, в научной японоведческой литературе никто не отрицает тот факт, что «континентальная культура», т. е. культура Китая, пришла в Японию через Корею и даже «в корейской редакции». Однако северокорейская теория истории Чингук, наверное, чересчур преувеличивает роль Древней Кореи, настаивая на том, что не только в японской культуре, но и в японском этносе нет ничего, что изначально не было бы корейским[31].
