Практикующая община, как и сама практика, дает возможность осознать, что субъект и объект неразрывны[7], что проблемы, как правило, уже содержат в самих себе свои причины и свои решения.
Рассматривая все сущности в свете этого принципа недвойственности, мы можем всегда и во всем видеть такую необычайную и в то же время такую обыкновенную гармонию.
Будда — тот, кто понимает.
Дхарма[8] — то, что понимается.
А Сангха[9] — гармония практики, как общей, так и индивидуальной, согласно Пути Будды.
Таким образом, мы извлекаем все новые и новые уроки из отношений между членами общины, даже когда мы просто поддерживаем друг друга и помогаем друг другу совершенствоваться.
Маэдзуми Роши
Коллективная практика
Коллективная практика такой дзэнской общины, как монастырь или учебный центр, обычно протекает в виде некоторых (или всех) из следующих основных форм: каждодневная практика, период интенсивного обучения и особый период уединенных медитаций, называемый «сешин».
Каждодневная практика
Прежде всего, в каждой общине существует свой ежедневный распорядок. Обычно в него включаются несколько часов медитации, приемы пищи, хозяйственные работы и пение мантр, все по заранее определенному расписанию. Общий элемент всех этих видов деятельности — бережное, внимательное отношение к каждому действию, к каждому моменту.
Типичный учебный день
Приведу расписание типичного дня в Дзэнском центре Лос-Анджелеса, где я обучался. Составленное изначально по образцу распорядка дня японского монастыря, расписание ДЦЛА претерпело изменения, обусловленные культурными и демографическими различиями неоднородной американской общины, многие члены которой имеют работу и связаны семейными обязанностями, но тем не менее желают пройти курс практики, более интенсивной, чем та, что они могли бы проделать в одиночку. Поэтому приведенное ниже расписание предлагается в качестве примера, а не образца для неукоснительного подражания. Расписания всех учебных центров в той или иной степени отличаются друг от друга.
Типичный учебный день начинается на рассвете с сидячей медитации; в 5:30 утра — утренняя служба. В 7:00 подается завтрак «ориоки» (ориоки — церемониальная еда, принимаемая в зале для медитаций и сопровождаемая службой), а в 8:45 начинается практика хозяйственных работ. В 11:15 проводится 45-минутное занятие, а в полдень учащиеся и наставник собираются в зале для медитаций на обед-ориоки, за которым следует отдых. С 14:00 до 16:00 вновь хозяйственные работы, в 16:30 снова медитация, за ней в 17:30 вечерняя служба и ужин-ориоки.
В 19:30 проводится вечерний дзадзэн, и в 21:00 учебный день заканчивается.
Одно из преимуществ такого подробного расписания состоит в том, что оно делает ненужным принятие иногда трудных решений, как распорядиться своим временем, и дает учащемуся возможность войти в размеренный ритм каждодневных занятий.
Почти все медитационные центры включают в расписание ту или иную форму хозяйственных работ, которые называются «саму». Трудовая практика, которая обычно представляет собой какой-нибудь физический труд, не требующий больших интеллектуальных усилий, хотя может оказаться чем угодно, — это больше, чем просто выполнение повседневных хозяйственных обязанностей. Скорее, как и любой другой аспект жизни в практике дзэн, саму — одна из форм медитации.
Мытье посуды, например, может стать тяжелой обузой; мы нетерпеливо стоим у раковины, пытаясь побыстрее покончить с этой морокой и ненавидя каждую минуту, которую вынуждены посвящать столь низменному делу. Разве не так мы порой выполняем наши повседневные обязанности?
Но посуду можно мыть и по-другому, если проделывать каждое действие столь же сосредоточенно и с осознанием происходящего, как и в дзадзэне. Счищать объедки, погружать тарелки в воду, смывать с них все следы грязи и мыла, вытирать и аккуратно расставлять в шкафу готовыми к следующему обеду — это может быть очень мощной дзэнской практикой.
Как музыкант может быть полностью поглощен музыкой, которую играет, так и мы можем быть полностью поглощены задачей, которую выполняем. Как только мы отдаем задаче все свое внимание, его не остается на комментарии типа: «Ненавижу мыть посуду!» или: «Ну почему я должен это делать?!» Нашим действием становится исключительно мытье посуды — но теперь это будет не «простое неблагородное мытье посуды», а просто мытье посуды. Так же как когда мы «просто медитируем», в нем нет ничего неприятного, никакой дисгармонии, поэтому, когда мы «просто моем посуду», это занятие кажется нам великолепной, гармоничной практикой.
Конечно, трудовая практика не ограничивается дзэнским центром или монастырем. Ходить в школу, строить дом, орудовать отверткой, заполнять бланк в офисе — все это можно выполнять с тем же вниманием, направленным исключительно на сам процесс. И даже при сколь угодно напряженном графике можно найти время для коллективной практики.
Практикуя подобным образом в повседневной жизни, мы приходим к осознанию факта нашей взаимосвязи с окружающим миром. Мы начинаем четко осознавать, что община существует в особом, ограниченном контексте, который, в свою очередь, существует в более широком контексте, и так далее. В самом деле, можно начать с весьма ограниченного контекста: подушка, на которой мы сидим, или угол комнаты, в котором лежит эта подушка. Отсюда контекст расширяется, включая в себя весь дом и прилегающую к медитационному залу территорию, его окрестности и район, в котором он расположен. Осознав это, начинаешь понимать, что твоя семья и семьи тех, кто медитирует рядом, связаны с тобой, на них тоже влияют наши занятия этой практикой и наша связь друг с другом; и они, в свою очередь, тоже связаны и воздействуют на нас. У этих людей есть еще более широкий круг взаимосвязей — дальние родственники, друзья, сослуживцы, соседи, — который, в свою очередь, тоже оказывает влияние на их жизнь.
