1
Мне и раньше приходилось слышать про неизбежность, не один раз. Мы говорили о ней с Ильей, когда по вечерам лежали и обсуждали хитрые проблемы мироздания. Бывало, что брат становился словоохотливым. Вещал через занавес о всяких законах вселенной — как он их понимал.
И однажды он сообщил:
— Дорогая моя, во вселенной полно кавардака и беспорядка, но есть и твердые законы. Они построены на основе неизбежности. Они как скелет, который определяет жесткость мировой конструкции…
Конечно, он больше рассуждал для себя, чем для меня (есть у братца такая привычка), но я все же заспорила:
— Скелеты тоже не бывают постоянные. Живое существо растет и скелет в нем меняется.
— Ты, сестрица, не столь глупа, как выглядишь на первый взгляд. Постарайся понять и вот что. Если скелет даже меняется и растет, это все равно происходит по неизбежной программе. Программа как раз и содержит в себе идею неизбежности. Без нее наступил бы в мире сплошной хаос…
Я сказала, что хаоса на белом свете больше чем достаточно. Начиная от войны в Чечне и кончая дурацким разбеганием галактик, о котором пишут ученые.
Илюха возразил, что война — это частное явление на фоне общего развития вселенной. А галактики поразбегаются и затормозят (да и война в конце концов закончится, потому что идиоты, которые ее устраивают, выдохнутся или перемрут).
— Когда еще…
— Во всеобщем масштабе это «когда» микроскопично… И я повторяю: в природе мироздания есть явления, которые неизбежны …
Тут меня дернуло за язык:
— И смерть?
(И сразу: свист воздуха и летящая навстречу земля…)
Илья быстро и даже как-то обрадованно сказал:
— А вот и фиг тебе. Смерти нет. Он противоречила бы смыслу всеобщего бытия.
— Чево-чево? — спросила я братца его собственным тоном. — А как же тогда…
— Ты глупо принимаешь за смерть временные остановки сознания и перемену одной формы жизни на другую…
— Ты это… буддист или кто там еще?..
— Я мыслящий человек. Любой мыслящий человек рано или поздно приходит к выводу, что смерть невозможна, поскольку сознание бессмертно. Оно может погаснуть на краткий миг, но не навсегда. Если хочешь, можешь называть это бессмертной душой, которая проходит в бесконечной жизни одну ступень за другой… Понимаешь, иначе не было бы в во всеобщем мире никакого смысла. А смысл есть. Мировой Разум на то и Мировой Разум, чтобы осуществлять свою идею…
— А какой он, этот смысл? Для всех для нас? — спросила я с холодком в позвоночнике.
— Думаешь, так легко сформулировать? Ну, подожди… Во вселенной идет громадное строительство. Хаос преобразуется в гармоничную систему…
— Зачем?
— Затем, что, когда эта система… это всеобщее здание будет построено, каждая душа в нем ощутит наконец полное счастье и полную радость… А пока строительство идет, каждый должен вложить в него свой кирпичик. Во всех своих жизнях, которые он проходит одну за другой…
— А террористы тоже вносят свой кирпичик?
— Террористы и всякие другие носители зла их разрушают…
— Тогда зачем Всемирный Разум их терпит? Они тоже неизбежность?
— Видимо, на каком-то этапе — да. Счастье и совершенство вселенной достигается только в борьбе и споре.
— Ну ладно. А когда оно, это счастье и совершенство, будет достигнуто, дальше что?
— Как что? Это высший результат.
— Подожди… Скажем, достигли мы такого результата. Сидим в этом самом прекрасном здании, радуемся, радуемся счастью… всю бесконечность, что ли? Надоест же в конце концов, если все время так…
Он засмеялся за колыхнувшимся в сумерках занавесом.
— Ты рассуждаешь, как тетя Дуся на грядках с редиской. Что ты знаешь про Время? Думаешь, оно как твой будильник, который тикает на тумбочке? Оно может быть слиянием бесконечности и мига. Таким, в котором никогда ничего не надоест.