Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
Я вскочила со своего ложа со скоростью отпущенной пружины. Всем известно, что в момент пробуждения люди за секунду видят сны, вмещающие в себя события часа, дня, а иногда всей жизни. То есть в эту секунду умещается неимоверное количество событий. Мозг, очевидно, работает как бешеный. Так случилось и со мной. В одну секунду, только не сна, а яви, перед моим слепым взором пронеслись миллионы образов, словленных со всей чернухи, которой нас пользуют телевизор и книги в безумных обложках. Рядом присутствовали персонажи моей реальной жизни, где-то кого-то отпевали или хоронили, под потолком, вереща, как вертолет, пролетел гроб с панночкой, «поднимите мне веки!», какие-то неведомые тени, убиенные, замученные, непогребенные, пробегали по стенам моей спальни, и все эти образы в один голос вопили короткое слово: труп!
Все это действительно продолжалось доли секунды, потому что от моего прыжка торшер упал набок и сам собой зажегся. Кто это, елы-палы? Лицо до подбородка закрыто пледом. Волосы седые или белые? Платиновые, вот какие! Старуха или крашеная? Впрочем, какая разница? Как очутилась здесь эта тетка с вперенным в потолок мертвым взглядом?
Дальше, как говорили мне девочки, был визг, а может, вой: утробный, волчий, безостановочный. Это уже потом, когда меня валерьянкой отпаивали, когда Алиса гладила мне колено, Галка с ложечки поила водой и даже Константин в неглиже — мешком сидящей пижаме — бубнил на одной ноте: «Ну Марья Петровна, голубушка, ну как вы могли, право, мы и представить себе не могли…» — я обрела возможность соображать и поняла, что это шутка. Рядом со мной лежала кукла из коллекции бельгийского скульптора Эрика.
— Ну прости нас, киска, ну дуры… Ну перебрали. Как-то она сама шла, клюковка-то… Перепились. Нам и в голову не могло прийти, что ты проснешься ночью. Мы думали, встанешь утречком, увидишь соседку и будешь хохотать до колик. И настроение у тебя будет веселое. Ну улыбнись, девочка, золотая, родненькая.
Я сидела истуканом и смотрела куда-то сквозь.
— Мы тебе вначале дядьку хотели подложить, — внесла свою лепту Галка, — но потом решили, что это нецеломудренно. Но как тебе в голову могло прийти, что это труп?
— После разговора в Амстердаме я все время об этом думаю… что, мол, детектив не могу написать и все такое прочее. А эта рядом такая тяжелая, неподвижная, и нос ледяной.
— Фарфоровый. Знаешь, каких отличных кукол делают в Бельгии? Константин ночью нам их всех показал. У Эрика их целая кладовка. Хочешь, и тебе покажем?
— Нет.
Константин принес мне горячий кофе и внимательно следил, как я, обжигаясь, пытаюсь сделать глоток побольше.
— Ну как, вам лучше? — спросил он, когда я протянула пустую чашку.
— Хуже быть по определению не может. Утром вы мне будете час, нет… полтора наговаривать в диктофон. Про Брюгге. И про Мемлинга… для путевых заметок, — обожженный язык мой работал плохо, и фразы вылетали по кускам.
Конец ночи я провела в одной кровати с Алисой. Наутро меня спросили:
— Ну как ты?
— Если честно, то мой ночной испуг ни в какое сравнение не идет с ужасом от потери сумки.
— Что же ты визжала? В музее небось молчала, как рыба.
— Здесь был испуг мнимый, а там от реального кошмара у меня голос отнялся. Девочки, ведь в той сумке все было: и паспорт, и деньги, прошлое и будущее…
— Опять заладила. Хватит! Поезд ушел. Все счастливы.
— Манька, какой же ты все-таки совок!
К слову сказать, Константин сдержал обещание. Он оживил Брюгге, он воспел хвалу Мемлингу. Кто бы мог подумать, что этот любитель клюковки на спирту мог говорить таким высоким слогом? Начал он традиционно: «Нидерланды — это низкие земли. Название Фландрия происходит от слова “vlieden”, что значит бежать. Люди спасались от наводнения бегством, и образовалось “прибежище”.
Основание города относят к VII веку. Основателем династии фламандских графов был отважный, коварный и жестокий Болдуин I Железная Рука. Болдуин воевал за земли с норманнами, но не брезговал собирать землицу и другими средствами. Он похитил у короля Карла Лысого его дочь Юдифь, и границы Фландрии расширились за счет владений французской принцессы. Сын Юдифи Болдуин II уже называл себя Каролингом».
Словом, это была целая лекция, которую можно будет вставить в путевые заметки целиком. Этим я потом займусь, дома. Только несколько слов о Мемлинге. Существует прекрасная легенда. После битвы при Нанси в брюггийский госпиталь Святого Иоанна попал раненый юноша — воин Карла Смелого. Монашки-урсулинки его выходили, и в благодарность монастырю он написал ряд картин и известную раку святой Урсулы. Легенда прекрасна и поэтична, но реальность, по-моему, не хуже: Мемлинг был сыном бюргера, сам был бюргером, а по совместительству стал великим художником.
Когда мы уходили, чтобы предпринять еще один бросок по городу, Константин сказал:
— В монастыре Святого Иоанна попросите увеличительные линзы. Тогда рака святой Урсулы оживет. Вы увидите подлинный средневековый мир.
— У нас на все музеи три часа, — сказала Алиса. — Сегодня вечером мы должны быть в Пализо под Парижем.
— Тогда я пойду с вами, — сказал этот удивительный искусствовед. — Нельзя пускать путешествие по Брюгге на самотек. Вы должны увидеть главное.
7
— Ну и что ты хотел? — спросил Второй у Первого, когда «ситроен» остановился у обочины.
— Ждать их будем. Не смогут же они все время прятаться за рефрижератор.
— Да они уж свернули давно.
— Нет, они едут в Париж. Это я понял. Слово «Париж» у них шипит, как муха в стакане.
Первый, блондин с чугунными плечами, по прозвищу Крот — в миру Пьер Марсе — сидел положив руки на руль и, полузакрыв глаза, смотрел перед собой. Второй, тот, что в жилетке с карманами, похожий в профиль на грустную плешивую птицу, назовем его Шик, беспрерывно курил, кашлял, вертелся и вообще излишне суетился. Не успеет сигарета догореть, он уже ее тушит, опять лезет в карман жилетки в поисках зажигалки, опять закуривает, соря вокруг пеплом. Суета эта несказанно раздражала Пьера, но он делал вид, что не замечает нервного любопытства соседа.
— Я не это хотел спросить, — опять подал голос Шик. — Что ты хотел делать с этими тетками в «опеле»? Аварию устроить?
— Ничего не хотел. Просто мне все это очень не нравится.
— Еще бы, — сказал Шик, с яростью уминая сигарету в пепельнице. — Я до сих пор в себя прийти не могу.
Ему очень хотелось задать Кроту вопрос по существу, но он знал, что не получит на него ответа. Пьер Марсе был человеком серьезным и зря словами не сорил. Главное, как понял Шик, запись в чужом диктофоне тоже была для Пьера полной неожиданностью. Сидели себе в кафе, пили пиво, ждали этого недоноска и стервятника Додо. По всем расчетам, стервятник должен уже быть на месте. Разговор был обычный.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
