Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
– Можем! – возразил Александр Федорович, – говорить, писать. Люди должны знать об этом! Непременно!
– Я напишу, конечно, напишу, – обещал Алданов и сдержал слово. Рассказанное им вошло в статью под названием «Современники», опубликованную вскоре в Париже.
К одному из самых крупных и успешно проведенных процессов Керенский относил дело армянской партии Дашнакцутюн. Перед судом предстала вся армянская интеллигенция: писатели, врачи, юристы, банкиры… Они обвинялись в предоставлении денежных средств для революции, для осуществления террористических актов и вооруженных восстаний с целью освобождения армян, проживающих в Турции, и создания собственного государства.
Слушание началось в январе 1912 года и продолжалось до середины марта. Опросили около шестисот свидетелей. Керенский попросил судью назначить экспертизу для изучения свидетельских показаний. У него были основания сомневаться в их правдивости, но тем не менее его просьба была смелой и рискованной. Председатель суда – сенатор Кривцов – спросил у защитника: «Отдаете ли вы себе отчет, что ожидает вас в случае ошибки?» – «Да, отдаю», – ответил без колебаний Керенский. Была назначена экспертиза, которая признала фальшивыми большую часть дел. Из 145 обвиняемых 95 были оправданы. Исход процесса поднял престиж России за рубежом, особенно среди армян в Турции.
Глава пятая
Ступеньки жизни
Созыв в России Государственной думы был единодушно принят как явление прогрессивное даже со стороны многих большевиков. И не случайно Николай II дважды разгонял Думу как слишком сильное и опасное для самодержавия оппозиционное собрание. Но большевики, постоянно проваливаясь на выборах, посчитали, что царь преследует цель превратить Государственную думу в учреждение, ставящее штемпель, «одобряющее всегда и при всяких обстоятельствах самодержавную династию». Разумеется, царь ждал от думцев решений, не выходящих за рамки его правления. Тем не менее лучшие умы России заботились о проникновении в Думу людей образованных и радеющих о благе страны.
Закон о выборах, изданный в связи с разгоном II Думы и получивший название «государственного переворота 3 июня», был построен таким образом, что 63 процента всех рабочих-мужчин лишались избирательного права, женщины вообще не имели его, а остальные рабочие на каждые 125 тысяч человек могли послать лишь одного выборщика в избирательное собрание, тогда как в I и II Думе они имели одного выборщика от 90 тысяч человек. Крестьянству вместо 29 тысяч голосов, необходимых для избрания одного выборщика, по новому закону требовалось 60 тысяч голосов. Каждый крупный землевладелец проходил в выборщики от 230 своих избирателей, крупный фабрикант или заводчик – от одной тысячи! Легче стали попадать в Думу люди деятельные, образованные, обладающие доверием и уважением избирателей. И это были не обязательно землевладельцы и фабриканты. К примеру, композитор Рахманинов владел поместьем в селе Ивановка Тамбовской губернии. Многим гуманитариям земля или заводы достались в наследство. Среди них были и политики, и профессора, и юристы, и писатели, и художники, и музыканты… Лев Толстой, его жена и дети тоже числились крупными землевладельцами. Константин Константинович Станиславский (Алексеев) был из семьи крупного фабриканта. Качество избранных в Думу от нового закона не пострадало. Понесли урон большевики. Лишь единицы из них попадали в Думу, и поскольку многие находились в подполье, то, естественно, вызывали особый интерес у царской охранки, внедрившей в их ряды своих агентов, среди которых, как выяснилось позже, наиболее активными были М. И. Бряндинский (Вяткин-Кропоткин), А. И. Лобов (Мек), М. Е. Черномазов (Москвич), А. С. Романов (Пелагея) и виднейший «большевик» Р. В. Малиновский, избранный в Центральный комитет партии и прошедший от рабочей Москвы в IV Государственную думу. Царская охранка была прекрасно осведомлена о каждом шаге большевиков, знала организационные схемы большевистских ячеек и могла в любой момент ликвидировать те из них, которые считала нужным. Неусыпная слежка велась и за социал-демократами, в том числе трудовиками и лично за Александром Федоровичем Керенским, ставшим депутатом IV Государственной думы.
«Я никогда не заглядывал в будущее, – вспоминал Александр Федорович, – с самого начала политической жизни стремился служить правде и был захвачен врасплох, когда осенью 1910 года глава фракции трудовиков Л. М. Бралкон и член ЦК этой партии С. Знаменский предложили мне баллотироваться в IV Думу по списку партии. Для избирательной кампании выделили крайне трудный участок – Саратовскую губернию. Я выехал в город. Его жителям были присущи традиции свободолюбия и острое чувство независимости, уходящие корнями ко временам Пугачевского восстания XVIII века. Там я установил контакты с судьями, врачами, чиновниками… Многие из них оказались замечательными людьми. Говорили свободно, не прибегая к революционной риторике. Соперников у меня не было, хотя такого единодушного доброго отношения трудно было достичь в крестьянской курии, так как среди зажиточных крестьян и деревенских старшин было немало желающих стать депутатом Думы». Керенский прошел в Думу от города Вольска.
Следующей ступенькой в его жизни было вступление в 1912 году в русскую масонскую ложу, чего он не скрывал и в мемуарах прямо и подробно писал о масонстве. В принадлежности к нему многие писатели того времени видят скрытые пружины тех или иных действий Керенского, от продвижения к власти до ее потери, даже влияния на историю России – влияния, приведшего к победе большевизма. Отмечают, что в его мемуарах главка о масонах занимает всего четыре странички и расположена произвольно, вне зависимости от их содержания. Это «обвинение» не выдерживает никакой критики. Керенский пишет о масонстве после сведений о своем попадании в Государственную думу, что вполне отвечает хронологии его жизни. Ему предложили вступить в русскую масонскую ложу сразу после выборов в IV Государственную думу. Сообщает кратко историю масонства. Во-первых, она известна, во-вторых, на мой взгляд, вполне достаточна для того, чтобы объяснить свое вступление в ряды масонов и ту роль, которую оно сыграло. Вокруг этого вопроса накручено много предположений, предсказаний и фантазий, но нет ни одного достоверного факта, определяющего тот или иной важный для истории поступок Керенского. Поэтому внимательно выслушаем самого Александра Федоровича.
Да, масонские организации возникли в XVIII и начале XIX века, были «ведущей силой в духовном и политическом развитии России». Среди масонов были верующие и вольнодумцы. Екатерина II терпимо относилась к существованию лож. Сторонница вольтерьянства и свободомыслия, она не была обременена религиозными предрассудками. Просветительская деятельность масонов заключалась в пропаганде либеральных идей. В том умышленно искаженном изображении масонства, которое стало общепринятым в период царствования Николая I, очень мало правды. Главной задачей общества масонов было объединение культурной элиты России для уничтожения абсолютизма, а также освобождения крестьянства, к которому благосклонно относился Александр I, покровительствовавший ордену. К ложам примыкали либерал Сперанский, герой войны с Наполеоном Кутузов, многие из декабристов. Однако пресса постоянно утверждала, что падение монархии и создание Временного правительства произошло благодаря тайной деятельности лож. Между тем, вступая в ложу, Керенский осознавал, что его собственные цели совпадают с целями этого общества. Русская масонская ложа была не совсем обычной, туда допускались женщины, был отменен сложный и мистический ритуал приема, разорвана официальная связь с зарубежными организациями общества. Но обязательно сохранена непременная внутренняя дисциплина, гарантировались высшие моральные качества членов и их способность хранить тайну.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
