В начале ноября 1811 года, как о том свидетельствуют формулярный и послужной списки, Михаил Достоевский был удостоен звания студента 3-го класса; 15 июля 1812-го — произведен в студенты 4-го класса. Однако прежде чем изучить курс наук за 4-й класс и быть допущенным к выпускным испытаниям, ему пришлось — по обстоятельствам чрезвычайного значения — получить уникальную медицинскую практику. 4 августа Наполеон со 180-тысячным войском начал штурм Смоленска. 8-го Кутузов был назначен главнокомандующим. Неделю спустя, 15 августа, Михаил Достоевский «по надобности во врачах, во время последней против французов войны командирован г. вице-президентом академии в Московскую Головинскую госпиталь для пользования больных и раненых».
В связи с войной московское отделение академии было эвакуировано во Владимир и Муром, профессора и студенты работали в госпиталях и на полях сражений. Помощь раненым оказывалась поэтапно: на передовых позициях были перевязочные пункты и небольшие отряды военной помощи, лазареты, фуры, подвижные госпитали (в 10—15 верстах от линии фронта). С 9 августа в Москву стали прибывать первые транспорты раненых и больных, пострадавших еще под Витебском и при отступлении к Смоленску. Генерал-губернатор Москвы граф Ф. В. Ростопчин организовал целый корпус врачей и фельдшеров и сам постоянно навещал больных в Головинском дворце, взывал к населению города проявить заботу о болящих и страждущих и делать добровольные пожертвования. Тем временем фельдмаршал Кутузов принял спешные меры к развертыванию временных госпиталей в городах Касимов, Елатьма и Меленки, куда был перемещен основной состав персонала Главного госпиталя. На долю Михаила Достоевского достался самый трудный период войны, центральным событием которого стало Бородинское сражение. План его медицинского обеспечения исходил из предполагаемого количества потерь ранеными 20 тысяч человек и убитыми пять тысяч человек44.
Однако фактические потери русской армии при Бородине оказались вдвое больше. Каждый день в столицу прибывало около полутора тысяч раненых. «Около Смоленского рынка, близ которого я жил, — вспоминал С. Н. Глинка, ратник московского ополчения, — множество воинов, раненных под Смоленском и под Бородином, лежали на плащах и на соломе. Обыватели спешили обмывать запекшиеся их раны и обвязывали и платками, и полотенцами, и бинтами из разрезанных рубашек... Люди света большого, света блестящего! Скажите, что такое столицы европейские, если порыв вихря завоевательного, обширные вместилища и театров, и клубов, и ученых заведений, и маскерадов, и гульбищ народных в один миг превращает в безмолвную могилу и полумертвых и живых?»45
Тридцатого августа Ростопчин отдал приказ: раненых — их было уже около тридцати тысяч — в Москве не размещать, кроме находившихся в тяжелом состоянии, а на тех же подводах увозить в Коломну: в резерве Ростопчина оказалось, кроме того, еще пять тысяч подвод. 31 августа последовало новое распоряжение: всех раненых, кто способен ходить, отправить в Коломну пешком. Оставшиеся в Москве лежачие и особенно тяжелые (в сводках Наполеона указывалось 30 тысяч, граф Ростопчин называл две тысячи) были доверены «человеколюбию» французского командования — большинство из них найдут мучительную смерть от голода и пожара. Только вечером 1 сентября, после военного совета в Филях, где было принято решение оставить Москву, вместе с отступающей русской армией ушли из города и госпитальные обозы. Героическую эвакуацию возглавлял устроитель временных военных госпиталей, выдающийся анатом, выпускник Гёттингенского университета Х. И. Лодер. В том нескончаемом потоке был и Михаил Достоевский, сопровождавший транспорты с ранеными в Касимовский военно-временный госпиталь, и там под руководством Лодера и его сподвижников он в течение четырех месяцев врачевал русское воинство, израненное и покалеченное в сражениях.
По итогам своей беспрецедентной учебной практики студент 4-го курса Медико-хирургической академии Михаил Достоевский получил похвальный аттестат. Но оставался еще один опасный фронт. 7 октября французская армия по приказу Наполеона двинулась прочь из Москвы. Когда проходили мимо Бородинского поля, где по-прежнему, никем не тронутые и не убранные, гнили тысячи русских и французских трупов, Наполеон «велел как можно скорее оставить это место: страшное зрелище подавляюще действовало на солдат, особенно теперь, когда они чувствовали, что война проиграна»46. Только морозы могли на какое-то время сдержать угрозу заразы, исходившую от разлагавшихся человеческих тел и лошадиных трупов: ими были усеяны поля сражений, улицы городов, окрестности деревень. 13—15 октября началось отступление французских войск из Боровска на Верею, Можайск, Дорогобуж, Смоленск. Брошенные и разоренные деревни, села, усадьбы (уходя из Вереи, французы сожгли город) требовали принятия мер незамедлительных, в том числе и медицинских. За успешные действия в Верейском уезде, который дважды за осень 1812-го оказывался в зоне военных действий и куда студент Достоевский был командирован академией «для прекращения свирепствовавшей там повальной болезни», он получил второй похвальный аттестат: трехмесячное сражение с эпидемией тифа под руководством выдающегося доктора И. Е. Дядьковского было выиграно.
Только теперь Достоевский мог заканчивать 4-й курс. К лекарскому поприщу война с французами подготовила его так, как не могли бы подготовить никакие учебные дежурства у постели больного в мирное время. 5 августа 1813 года Михаил Достоевский, как о том свидетельствуют документы, «был произведен лекарем 1 отделения» и меньше чем через месяц, 1 сентября, согласно назначению, поступил в Бородинский пехотный полк. Несомненно, для обладателя двух похвальных аттестатов это было достойное место службы. По окончании Отечественной войны указом Александра I от 11 марта 1813 года Московский гарнизонный полк, который при нашествии Наполеона принимал деятельное участие в вывозе из Москвы государственных регалий, драгоценностей и казны, а потом разбирал завалы разрушенной и обгоревшей столицы, был разделен на два пехотных полка — Бородинский и Тарутинский. 9 мая Бородинский пехотный полк, названный в память о главном сражении, был уже сформирован и состоял из трех батальонов, имевших по одной гренадерской роте и по три роты мушкетерских. Личный состав включал двух штаб-офицеров, 25 обер-офицеров, 35 унтер-офицеров, 784 рядовых и 21 нестроевых. Для полного штата полк был укомплектован рекрутами47. У лекаря Достоевского оказалось более тысячи пациентов.
Командование полком принял полковник И. Я. Шатилов, участник многих военных кампаний, кавалер многих орденов. Отличился он и в походе 1812 года, при Бородине был ранен (не в Касимовском ли госпитале лечился от ран?), за выдающуюся храбрость награжден орденом Святой Анны 2-й степени с алмазами. Спустя столетие историк полка сложит незамысловатые стихи и об отважном герое войны Шатилове, и о послевоенной службе «бородинцев»: «...Труд тяжелый нес весь полк / На государственных работах, / Шоссе, дороги строил он, / В Клину им вырыты каналы, / Но полк трудом не утомлен, / С работы с песней ходит он, — / И хвалят полк все генералы»48.
Три года прослужил под началом И. Я. Шатилова полковой лекарь Достоевский; 5 августа 1816 года он «за выслугу узаконенных лет, медицинским департаментом Военного министерства, был удостоен звания штаб-лекаря в означенном полку со старшинством». 30 августа Шатилов был произведен в генерал-майоры и назначен командиром 1-й бригады 17-й пехотной дивизии. Командование полком принял полковник С. С. Чебышев, ровесник М. А. Достоевского; в январе 1813-го он в чине поручика был назначен адъютантом к адмиралу Чичагову, участвовал в Заграничных походах, дошел с армией до Парижа, был награжден орденом Святого Владимира 4-й степени с бантом и золотой шпагой с надписью «За храбрость». М. А. Достоевский оставался полковым лекарем при С. С. Чебышеве три года, затем, по предписанию медицинского департамента, «во уважение ревностной службы» 20 октября 1816 года «помещен в оном же полку на оклад 1-го класса, с жалованьем 500 рублей в год».
