Вперевалочку, морской походкой Ромска подошла к рулевому и, придерживаясь лапой за канат, сказала:
— По-моему, неплохо идем, приятель. Не слишком ли только торопимся в такой-то шторм? А если разобраться, то торопиться нам совсем некуда.
Рулевой нервно огляделся:
— Ты бы потише. Того и гляди, кто-нибудь из надзирателей подслушает.
Ромска хитро усмехнулась и покачала головой:
— Нет, приятель, сегодня нас никто подслушивать не станет. Скрывать не буду, когда на меня смотрят эти скользкие твари, у меня сердце в пятки уходит. Но клянусь, никто из них сегодня лапой не пошевелит, чтобы вытянуть у нас хоть какой-нибудь секрет. И знаешь почему?
Рубихвост чуть поправил руль и спросил:
— И почему же?
Прикусив кончик уса, Ромска подмигнула ему:
— Потому, что ящерицы родились и выросли в тропиках и на корабле оказались впервые. Неудивительно, что они с трудом переносят холод и качку. Мы же к морю привыкли, а холода, ветра и постоянные брызги нам и вовсе нипочем, ты ведь сам прекрасно знаешь, что бывало и похуже.
Рубихвост непонимающе посмотрел на нее:
— Ну и что с того? Чем нам это может помочь? Ромска снова усмехнулась.
— Между прочим, — сказала она, — я разместила надзирателей в лучших каютах. Знаешь где? На носу корабля. Вот уж где качает так качает. Целыми днями они летают то вверх, то вниз, без остановки. Так что, если тебе хочется посмотреть на позеленевшую от морской болезни ящерицу, не поленись, в свободное от вахты время пройдись на бак, загляни в каюты. Сам генерал и вся его компания лежат на койках, а вой стоит такой, словно они помирать собрались. Ты уж поверь мне на слово — этим ящерицам не до шпионства.
Хорошенько обдумав сказанное, рулевой злорадно расхохотался:
— Ну, у тебя голова варит, Ромска! Соображаешь, капитан!
Сама же Ромска неожиданно наступила ему на ногу, тихонько пробурчав:
— Отставить смех. Сделали серьезные лица. Смотри, сам генерал к нам пожаловал.
Кожа генерала надзирателей, обычно серо-синяя, приобрела мертвенно-зеленый оттенок. Вцепившись в протянутые вдоль борта канаты, генерал надзирателей с трудом пробрался из своей каюты к кормовой палубе. С нескрываемым неодобрением он посмотрел на рулевого и капитана и просвистел:
— Вода… корабль… плавать… плох-хо… Я и мои… надз-зиратели… много… болеть… С-сколько… еще… до Ц-ц-цве-тущих Мх-хов?.. Сказ-зать… можешь?
Ромска очень серьезно осмотрела горизонт, послюнявила палец и выставила его вверх, словно прикидывая, откуда дует ветер.
— Ну, вообще-то не так долго, — задумчиво сказала она, — хотя море непредсказуемо… Вдруг ветер переменится… или в настоящий шторм попадем. Тогда путешествие может затянуться.
— Какой… ещ-ще… настоящ-щий… ш-ш-шторм?.. — У генерала просто отвисла челюсть. — А ч-что, мож-жет быть… хуж-же… чем с-сейчас?
Рубихвост просто таял от удовольствия, но изо всех сил старался сохранить серьезное выражение морды.
— Да разве это шторм, генерал? — махнул он лапой. — То, что мы видим сейчас, — это так, легкая рябь на поверхности пруда. Эй, капитан, подтвердите мои слова.
Ромска деловито кивнула:
— Это правда. Но, генерал, вам не о чем беспокоиться. Император приказал мне доставить вас и ваших надзирателей к берегам Страны Цветущих Мхов. Я дала ему торжественную клятву. Пусть волны будут выше самых высоких гор, пусть корабль покроется коркой льда, но свое слово я сдержу. А еще я прикажу коку, чтобы он побаловал вас чем-нибудь вкусненьким. Закажу-ка я ему для ваших надзирателей жареных рыбьих внутренностей. Вот только масло у нас немножко прогорклое, ну да ничего.
— Не-е-ет! — завопил генерал, перегибаясь через борт. С трудом сдерживая рвоту, генерал позорно поплелся к дверям своей каюты.
Ромска и Рубихвост едва сдержались, чтобы не рассмеяться ему в спину.
— Ну ты и загнула, — прошептал рулевой. — Рыбьи кишки на прогорклом масле — ну и гадость!
ГЛАВА 8
Весенняя заря на чистом, без единого облачка небе только поднималась над Рэдволлом, когда маленький Арвин, подскочив к кровати Пижмы в лазарете, огрел ее подушкой.
— Вставай, Пижма! Соня-просоня!
Такое оскорбление ежиха оставить без наказания не могла.
— Сейчас я тебе покажу, кто у нас соня-просоня! — воскликнула она.
Вызов был принят, и дуэль на подушках началась.
— Злючка-колючка! — обзывался Арвин, нападая на Пижму.
— Ах ты личинка! Вот я тебе задам! — кричала она в ответ, переходя в контратаку.
Разумеется, через пару минут одна из подушек наткнулась на край кровати и распоролась от края до края. Вся палата лазарета оказалась засыпана перьями, а баловники повалились на кровати, умирая от смеха.
— Ах вот как эти хулиганы ведут себя там, где положено тихо лежать и выздоравливать! — сказала сестра Цецилия, появившаяся на пороге лазаретной палаты. Уперев руки в бока, она недовольно заявила: — А я-то собиралась нести вам завтрак в постель! Я-то по глупости своей подумала, что вы больны, устали и что вам нужно отдохнуть.
Пижма попыталась сказать что-то в свое оправдание, но тут маленькое перышко попало ей в нос, и она чихнула.
Арвин невинно улыбнулся и подошел к рассерженной сестре Цецилии.
— По-моему, Пижма немножко простудилась, — сказал он.
Но обмануть опытную, много повидавшую на своем веку мышь оказалось не так легко. Уловка не сработала.
— Этого еще не хватало! — заявила сестра Цецилия. — Значит, так: завтрака не получите, пока не наведете здесь чистоту. Арвин, возьми швабру и собери все перья. А ты, Пижма, бери иголку и нитку, зашивай наволочку, а потом вместе набивайте подушку заново. И побыстрее.
Малыши принялись за работу, а сестра Цецилия, поразмыслив, решила ужесточить наказание за столь серьезный проступок.
— Не забудьте застелить постели, а кроме того, когда закончите с подушкой, выбейте покрывала и протрите пыль на всех полках. Все слышали?
Грозно посмотрев на провинившихся, старая мышь вышла за дверь. Арвин тотчас же упер руки в бока и стал передразнивать сестру Цецилию:
— Эй, Пижма, ну-ка быстро, бери швабру! Что за беспорядок, в жизни такого не видела! Ох уж мне эти безобразники!
Не успели они вволю насмеяться, как в дверь кто-то постучал.
— Сюда нельзя! — прокричал в ответ Арвин. — Здесь живут только наказанные и прочие трудные подростки.
В дверном проеме показалась голова ежихи Тизель.
— Вот это да! Да что здесь такое творится? — всплеснула она лапками.
