Прокопий оставил нам очень живое описание членов партии «синих», какими он знал их: свирепые, исполненные сознания собственной значимости люди, во всем подражавшие гуннам. Почему они выбрали в качестве образца гуннов, остается загадкой, но факт остается фактом, и Константинополь близко познакомился с типом человека с длинными, ниспадавшими на плечи волосами, могучей бородой и бакенбардами, одетого в рубашку с «дутыми» рукавами. Многие из активных членов партии «синих» носили спрятанное под одеждой оружие, которым при случае могли умело воспользоваться.
Отношения Юстиниана с руководимой им партией «синих» пережили серьезный кризис незадолго до того, как он познакомился с Феодорой. В 524 году Юстиниан серьезно заболел, и в то время, когда он находился между жизнью и смертью, произошел ряд тревожных событий. Люди «синих» при свете дня и большом стечении народа убили в церкви Святой Софии влиятельного человека по имени Ипатий. Дело получило широкую огласку, разразился скандал, о котором было доложено императору. К делу подключились мощные и влиятельные силы, враждебные Юстиниану и партии «синих». Игра стоила свеч. Юстин создал комиссию, облеченную полномочиями, чтобы положить конец опасности, угрожавшей общественному спокойствию.
Вооруженный полномочиями комиссии префект Феодот, правитель Константинополя, воспринял это поручение как приказ искоренить партию «синих». Расследование затронуло всю организацию. Некоторые из руководителей были казнены, другим пришлось скрыться. Выздоровев, Юстиниан обнаружил, что часть его организации разгромлена, часть — рассеяна. В тот момент Юстиниан не стал заниматься поисками организаторов всего мероприятия, он нанес удар по исполнителю. У некоторых подчиненных Феодота были силой вырваны признания, компрометировавшие их начальника. Было доказано, что он превысил свои полномочия, приказав казнить без соблюдения должных процедур человека сенаторского звания. Источник атаки на «синих» можно было предположительно определить по тому, что на защиту Феодота рьяно выступил Прокл, бывший квестором, то есть имперским министром. Но Прокл был слишком слаб, чтобы противостоять Юстиниану. Император изгнал Феодота в Иерусалим, где тому пришлось провести остаток дней, прячась от мести организации «синих».
Этот удар возымел свое действие: действия «синих» стали более осторожными, с их деятельностью больше не связывали ни одного скандала. Такое изменение было обусловлено не потерей власти, ибо падение Феодота парализовало деятельность оппозиции, а партия «синих» продолжала пользоваться поддержкой Юстиниана, но он почувствовал, что дело зашло слишком далеко и выгоднее проводить более тонкую политику.
XI
Это можно также проиллюстрировать влиянием Феодоры, которая изначально принадлежала партии «зеленых». В глубине души Феодора продолжала оставаться монофизиткой и националисткой, ценившей греческий Восток гораздо выше неизвестного ей и малопонятного римского Запада. Она имела взгляды, весьма распространенные, если не преобладавшие в то время в Константинополе. Образование, полученное Юстинианом, вооружило его знаниями и преисполнило сочувствием к великой имперской идее Рима, к традиции Августа и Адриана, которой в восточных провинциях придерживались очень немногие ровесники Юстиниана. Подобно большинству женщин, Феодора основывала свои идеи на собственном опыте. Она проехала по юго-восточным провинциям — Египту, Палестине и Сирии, где господствовало монофизитство; ей пришлось зарабатывать на жизнь именно там; она на собственном опыте убедилась, как широко распространена там эта доктрина и какие люди её поддерживают. Представляется, что Феодора весьма сильно симпатизировала этим людям. Главное заключается в том, что ей удалось убедить Юстиниана в том, что политика подавления монофизитства не только невозможна, но и нежелательна.
Юстиниан с трудом поддавался посторонним влияниям и не слишком охотно менял свои взгляды. Но такое изменение исподволь началось с самого начала его знакомства с Феодорой. Постепенно не без ее влияния Юстиниан пришел к мысли о том, что гораздо лучше установить соглашение и союз с монофизитами. Пока был жив Юстин, Юстиниан не предпринимал попыток явно изменять политику правительства здравствовавшего императора. Он ждал собственной коронации, прежде чем начинать переговоры с монофизитскими епископами. Он полагал, что ему удастся найти формулу примирения, под которой смогут подписаться представители обеих доктрин.
Новая политика ставилась в повестку дня в силу событий, которые, вероятно, не были предусмотрены первоначальной программой действий Юстиниана. На дальневосточной — кавказской границе империи резко осложнились отношения с Персией. Мир с Персией не прерывался на протяжении предыдущих двадцати лет. Угроза войны возникла вследствие естественного стремления обеих империй расширить свои пределы. Все шло мирно, пока обе цивилизации расширялись, поглощая территории приграничных варварских племен. Но настал момент, когда, достигнув Кавказа, обе великие империи пришли в непосредственное и весьма неловкое соприкосновение. Юстиниан не желал войны с Персией. Все его интересы были сосредоточены на Западе, в Риме. Трудность заключалась в том, что персы не разделяли смелых прожектов Юстиниана. Они не желали восстановления единой Римской империи на своих западных границах и были готовы сделать все возможное, чтобы воспрепятствовать такому развитию событий. И как легко это было осуществить! Создание угрозы Лазике, стране колхов между Черным и Каспийским морями, было самым недорогим способом отвлечь внимание римского правительства, которое не отважилось бы проигнорировать такую угрозу. Война с Персией, таким образом, превратилась в реальную возможность.
Независимо от того, предпочел бы Юстиниан политику оттяжек и проволочек или решительных действий, ему как воздух была нужна поддержка населения приграничных областей. Его стойкость и верность были главной надеждой правительства.
Однако, по стечению обстоятельств, большинство этого населения исповедовало монофизитство. Примирение с монофизитами, таким образом, стало не только желательным, но и необходимым.
Война с Персией началась в год женитьбы Юстиниана на Феодоре, за год до смерти Юстина и восшествия на престол Юстиниана. Медленно, но верно все более сложными становились политика, которую приходилось вести Юстиниану, и события, с которыми ему предстояло столкнуться и взять под контроль. Теперь ему было необходимо не только добиться воссоединения двух столь различных половин империи, но сделать это в условиях серьезной угрозы с Востока. В тот момент, когда ему довольно дорогой ценой удалось добиться соглашения с папством, Юстиниан был вынужден искать примирения с монофизитами, ставя под сомнение то и другое. Однако присутствие рядом Феодоры оказало новому императору реальную помощь и поддержку. Они оба стремились поддерживать между собой независимое партнерство. Первым результатом воплощения их плана стало то, что Феодора смогла проводить в отношении монофизитов собственную политику, более смелую, чем та, на которую решился бы сам Юстиниан. В дальнейшем мы увидим, как воплотился в жизнь этот план.
Глава 3
ПЕРЕВООРУЖЕНИЕ. ДЕЯНИЯ ВЕЛИЗАРИЯ
I
Приближение войны с Персией застало империю совершенно неподготовленной. Старое поколение воинов, к которому принадлежал покойный Юстин, вымирало. Правда, это поколение никогда не отличалось большой боеспособностью, не выдвинуло из своих рядов ни одного великого человека. Это воинство несло службу согласно устоявшимся традициям и тактическим канонам, не проявляя ни стремления к оригинальности, ни тяги к изменениям. Юстиниану надо было внимательно осмотреться. В год своей женитьбы он выбрал двух молодых людей из своего военного окружения и поручил им командование силами на персидской и армянской границах. Одним из этих молодых стратегов был Ситт, муж старшей сестры Феодоры Комито; возможно, что эту кандидатуру предложила сама Феодора. Вторым стал никому не известный фракиец по имени Велизарий, который не пользовался ни славой, ни влиянием. Выбор Юстиниана пал на него только на основании его интуитивного умения разбираться в людях.
