— Эй, Джени, если бы ты задумала перерезать кому-нибудь глотку, ты бы это ночью сделала?
— Я бы их отравила, — ответила та, не повернув головы.
«Ну, это уж точно», — подумала Гарриет.
— Но, Джени, они всегда могут найти следы яда.
— Не моего изготовления.
— Ты сделала новый?
— Да.
Гарриет вернулась к блокноту. НУ, МОЖЕТ, И ВПРЯМЬ В ХИМИИ ЧТО-ТО ЕСТЬ. Я БЫ МОГЛА ОТРАВИТЬ ПИНКИ, И НИКТО БЫ НЕ УЗНАЛ. НАВЕРНО, ИМ НЕ ПОВРЕДЯТ НОВЫЕ ЯДЫ. НО ОЛЕ-ГОЛЛИ СКАЗАЛА, У НИХ В ВАШИНГТОНЕ УЖЕ ЕСТЬ МАЛЕНЬКАЯ ПРОБИРОЧКА С ЧЕМ-ТО, ЛОЖКИ ЧЕГО ДОВОЛЬНО, ЧТОБЫ ВЗОРВАТЬ ВСЮ ЗЕМЛЮ ИЛИ ДАЖЕ ВСЮ ВСЕЛЕННУЮ. ЧТО ТОГДА СЛУЧИТСЯ? МЫ ВСЕ ВЗЛЕТИМ НА ВОЗДУХ? В КОСМОСЕ ТЫ ПРОСТО ЛЕТАЕШЬ И ВСЕ. ТОЛЬКО МНЕ ТАМ БУДЕТ ОДИНОКО.
— Меня это с ума сведет, — Джени отскочила от лабораторного стола и уселась со сложенными на груди руками.
— В чем дело? — взглянула на нее Гарриет.
— Дурака сваляла. Если бы все правильно смешала, сейчас был бы ужасный грохот.
— А что бы твоя мама тогда сделала?
— Так для нее грохот и предназначался. Если они думают, что я хоть ногой ступлю в их школу танцев, они совсем с ума спятили.
— Почему бы тебе не взорвать школу танцев? — раздумчиво предложила Гарриет.
— Нет, они тогда просто найдут другое место, я знаю. Если они себе какую-то идею в голову вобьют, это все. Помогает единственное — просто отказываться категорически. Мама ненавидит тратить деньги. Если маме удастся вдоволь посмеяться над моим отказом туда идти, тогда все в порядке, потому что она сможет сэкономить деньги.
Гарриет знала, о чем Джени говорит. Миссис Гиббс высмеивала все и всех. Миссис Велш всегда называла маму Джени «эта всезнайка, Мэйбл Гиббс». Гарриет думала, что есть только один тип людей, который она совершенно не переносит, — тех, кто считает себя остряками, а на самом деле совершенно не остроумные.
— Понимаешь, если она сумеет убедить своих подруг в моей необычайной оригинальности, тогда это не ее вина, что я не хожу в школу танцев, — продолжала Джени. — А меня ничуть не заботит, научусь я танцевать или нет. Представляешь себе такую картину — Ньютон учится танцевать чарльстон.
У Джени был удивительно четкий ум. Этого никто не мог отрицать. Гарриет страшно нравилась ее манера рассуждать.
В дверь постучали.
— А, брат, — Джени пошла к двери, чтобы впустить его.
За дверью оказалась мама. Войдя в комнату, она одарила девочек широкой улыбкой.
— Ну, как поживает наш доктор Килдар?[8] — воскликнула она и разразилась бурным хохотом.
«Хорошо, хоть она смеется, — подумала Гарриет, — потому что никому другому не смешно». Джени поглядела на мать с каменным выражением на лице. Гарриет сделала то же самое.
— Ну вот, это моя дочка, такая смешливая, — с этими словами миссис Гиббс хлопнула Джени по спине, да так, что та чуть не грохнулась. Снова утвердившись на ногах, девочка взглянула на мать, и на лице ее появилась кривая усмешка.
— Вот моя дочурка, вот моя красотка, — весело запела миссис Гиббс, а девочкам стало так неудобно, что они от смущения уставились в пол. Заметив в конце концов отсутствие аудитории, миссис Гиббс остановилась и прокричала: — Давно тебя не видела, Гарриет, как лето прошло? — Миссис Гиббс никогда не ждала ответа от детей, считая их всех слишком застенчивыми (да и кто бы не был застенчив с ней?), но продолжала выстреливать вопросы. — Говорила недавно с твоей мамой. Джени уже сказала тебе про школу танцев? Твоя мама согласна, и я тоже. Вам, девочки, нужно немножко грациозности, чтобы превратиться в молодых женщин. Вы же не захотите неуклюже танцевать, ничего нет хуже, чем стенку подпирать во время танцев. Твою маму беспокоит, как ты двигаешься, Гарриет. — Она внезапно сосредоточила свое внимание на Гарриет, и это вывело девочку из задумчивости.
— Быстро, — сказала Гарриет, — я двигаюсь быстро. Что тут неправильного?
Миссис Гиббс уставилась на девочку. Джени уже опять была у лабораторного стола. Миссис Гиббс не знала, как реагировать на замечание Гарриет, и решив, как всегда, обратить все в шутку, закатилась громким хохотом. Девочки недоуменно пожали плечами.
— Ну, ты и штучка! Надо пересказать это Гарри. Ты еще похлеще Джени будешь, — она снова расхохоталась. — Ну, мы посмотрим. Вам, девочки, надо кое-чему подучиться. Я думаю, вам стоит вспомнить, что вы девочки. Похоже, нам, матерям, надо собраться и немножко почистить вам мозги, — она положила руку на ручку двери, — но, конечно, доктор Джекиль, не с помощью химии.
Она уже почти открыла дверь, когда раздался ужасающий грохот. Что-то на лабораторном столе взметнулось прямо в воздух, и миссис Гиббс стремительно вылетела из комнаты.
Джени повернулась, и обе девочки взглянули на дверь, из-за которой доносились громкие крики и стук каблуков — миссис Гиббс неслась вниз по лестнице, вопя:
— Гарри Гиббс, она это сделала! Гарри, иди сюда, Гарри, эта маньячка убьет нас всех. Гарри Гиббс, скорее сюда, она взорвала дом!
Они попытались расслышать шепот в гостиной, куда примчался Гарри, крича:
— ЧТО! ЧТО? Что случилось?
Шепот затих, воцарилось зловещее молчание, шепчущие осознали, что дом все еще стоит на месте. Потом раздался голос Гарри:
— Пойду поговорю с ней, — и девочки услышали, как он идет вверх по лестнице.
У Гарриет не было ни малейшего желания наблюдать маленькое потное лицо мистера Гиббса, пытающегося разобраться с дочерью. К тому же ее присутствие все только осложнит.
— Пожалуй, спущусь по черной лестнице, — мягко сказала она, направляясь к двери.
— Да, ты уж лучше иди, — усталым голосом ответила Джени.
— Не сдавайся, — прошептала, выходя, Гарриет.
— Никогда, — прошептала в ответ Джени.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Вечером за ужином все было как обычно, то есть мистер и миссис Велш то и дело перекидывались замечаниями о всяких пустяках, а Гарриет наблюдала за их разговором, как будто это был теннисный матч. Неожиданно Гарриет вскочила и заорала:
— Будь я проклята, если пойду в школу танцев!
— Гарриет! — пришла в ужас миссис Велш. — Как ты смеешь произносить такие слова за столом?
— И в любом другом месте, — добавил мистер Велш.
— Хорошо, РАЗРАЗИ МЕНЯ ГРОМ, если я пойду в школу танцев, — Гарриет стояла и продолжала кричать. Она решила закатить истерику. Она приберегала истерики на самый крайний случай, но даже в разгар истерики где-то в глубине души уже знала, о своем проигрыше. Однако никто не скажет, что она сдается без борьбы.
