Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 39
Всегда случалось так, что у кого-то пустовала квартира, и наша компания перемещалась в декорации, более подходящие для любострастий. Интерьеры квартир этих полковничьих сынов, как выставка достижений народного хозяйства, изобиловали диковинными вещицами. Я давно привыкла к тому, что недра российских квартир хранили гораздо больше информации о роде занятий и местах работы их жителей, чем их трудовые книжки, но с этими квартирами все обстояло иначе.
Стандартные советские квартиры до самого потолка были плотно набиты мебелью и современной техникой. Каждый телевизор здесь был коронован видеомагнитофоном, а с полок шкафов огромными черными глазищами на нас таращились динамики аудио проигрывателей и музыкальных центров. На кухнях, казалось, все время кто-то невидимый готовил, мыл и стирал. Ощущение было такое, что бетонные стены этого городка охраняли не военные государственные секреты, а несметные богатства его обитателей.
Сценарий был один и тот же – мне указывали на полки с видеокассетами и проводили короткий инструктаж по управлению видеомагнитофоном, после чего все расходились по комнатам. В то лето я открыла для себя романтичных Модерн Толкинг, совершенно инопланетного Майкла Джексона и моих абсолютных любимчиков – группу Металлика. Я пересмотрела всего “Тома и Джерри” и “Чиппа и Дейла”, но особенно я любила фильмы ужасов, и “Кашмары на улице Вязов” и “Живая мертвечина” сделались моими фаворитами. У некоторых мальчишек в силу современных взглядов и свободных нравов их родителей в видео коллекциях попадались весьма занятные экземпляры, типа “Греческой смаковницы” и “9 с ½ недель”, а иногда и целые серии интригующих фильмов, например, Тинто Брасса.
Вскоре хлопанье дверей начинало перемежаться щелканьем дверных замков ванных комнат, и через какое-то время ко мне выходила изнеженная и утомленная Элен. Всегда шумная и взбалмошная в те предрассветные часы она сама, как бессонное летнее утро, была тиха. Войдя в комнату, она неслышно садилась возле меня и с каким-то мурчанием в голосе говорила: “Пойдем, Кэт, домой – уже поздно”.
– Не поздно, а рано. Сейчас четыре утра, – часто подшучивала я над ней.
А она обнимала меня за тощие плечи и, убирая прядь волос с моего лба, добавляла едва слышно: “Нет, Кэт, уже поздно, слишком поздно”, – и мне делалось жутко.
Многое из того, что говорила Элен было где-то и когда-то подслушано за героями низкопробных сериалов, но только она умела употребить эти слова так, что, как повторная запись поверх не затертой пленки, они накладывались на песню ее жизни, приводя гармонию смыслов к пугающим диссонансам.
– Ты давно здесь загораешь? – спросила Элен, выкатив обмотанный изолентой обруч из багажника.
– Пару недель, – ответила я и взвалила себе на спину пакет с ее вещам.
– Почему ты мне ничего не сказала? Я бы сразу примчала!
– Как? Телефона у бабушки нет. Почтовым голубем?
– Как нет? А у соседей?
– У каких соседей? – недоумевающе спросила я.
– Как у каких? У которых еще лошадь есть такая… замученная. Бабушка иногда звонит нам от них.
– Ха-ха, – рассмеялась я, – я и не знала, что у них есть телефон. А лошадь у них, Элен, не замученная, она просто старая.
– Это одно и то же, Кэт. В любом случае несчастная. Я бы такой быть не хотела.
– Какой? Замученной или старой? – весело переспросила я.
– Несчастной, глупенькая! – воскликнула Элен.
Я стряхнула с себя сандалии и стала взбираться по крыльцу в дом. Элен задержалась на какое-то время у порога, видимо, рассматривая меня, а потом сказала:
– Кэт, я скучала по тебе.
– И я по тебе, Элен, – ответила я ей из темных сеней.
Это была чистая правда – Элен я любила. Я могла не терпеть ее жеманства и глупого кокетства, фривольностей в поведении или того хуже подлостей и мелких гадостей, которыми она время от времени заряжала воздух наших отношений, но я не могла не любить ее. Чувство это было настолько безусловным и безграничным, что временами мне казалось, в нем было что-то от божественного и всепрощающего начала. Я оправдывала и поддерживала все ее безумства, готова была пуститься с ней во все тяжкие, а однажды даже крепко побила одного деревенского олуха, назвавшего ее шалавой, когда она после купания на виду у всех переоделась в сухое.
Мы вошли в дом. Дядя Жора, как по команде “смирно”, соскочил со стула, расправил плечи и плотно прижал руки к лампасам красного трико.
– Вольно! – четко и громко скомандовала я и, свалив у порога вещи, побежала в кухню.
– Катька! Сто лет, сто зим! Как вымахала-то! – гремел дядя Жора своим басом и крепко меня обнимал.
– Как жизнь, товарищ прапорщик?
– Да, какая жизнь? Служба! – ответил он и снова сел.
– Разведка донесла – Вы в отпуске?
– Да, одну недельку дали. Уже догуливаю. Покой нам только снится!
– Как нога? Лучше? – поинтересовалась я, вспомнив, что недавно он перенес операцию на коленном суставе.
– Пуля навылет прошла! Зажило все, как на собаке!
Он снова рассмеялся низким рокотом с хрипотцой, и на его широком добром лице проступила деревенская простота.
– Кать, ехать пора. Я ведь только на минутку – Ленку завезти, – сказал он и хлопнул себя по красным круглым коленям. – Ты знаешь, на Ленку надеги никакой, так что оставляю ее на тебя.
– Да-да, дядя Жор, не переживай, – ответила я и потупилась.
– Если надо че – ну, ты же ее знаешь – “это не ем, то не ем” – я бабушке деньжат немного оставил, так что вы на полном…
– Госообеспечении! Знаю, знаю, – перебила я его и махнула рукой.
– Молодчина! Так держать!
В это время в кухню вошла бабушка. Я затаила дыхание.
– Смеешься? – сурово спросила она. – А я тебя с утра обыскалась! Где ты была, окаянная?
– Я ведь записку на столе оставила, – робко ответила я.
– А, этот огрызок?! Если бы Георгий его не заметил, так и выбросила бы. Куда ездила?
– На дальние пашни.
– Куда? Это за колхоз что ли? – удивилась она.
– Да, поэтому я и уехала рано.
– На кой леший ты туда ездила?
Допрос явно затягивался, и я решилась на применение слезоточивого газа.
– Последний раз мы туда ездили вместе с дедом, – с трудом выдавила я.
В ту же секунду бабушка стихла и, отвернувшись к печи, засопела.
– Ну ладно-ладно, мам, – вмешался в разговор дядя Жора.
Он встал и, подойдя к бабушке, обнял ее. Каждый из нас замолчал о чем-то своем и стал думать об одном.
– Пап, а ты взял мой надувной круг? – разрядила атмосферу снова вошедшая в дом Элен.
– Не знаю, вроде взял. В багажнике смотрела?
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 39
