– Ну, давайте, мужики, помянем наших ребят! Царствие, как говорится, небесное! И земля пухом!
– Вы знали экипаж этого самолета?
– Да, мы работали в одной авиакомпании. Мы из «Башкирских авиалиний», – ответил тот, который ставил цветы в банку. – А вы?
– У меня семья этим самолетом летела…
– Примите наши соболезнования!
– Да, спасибо. Я вот хотел спросить, сейчас говорят, что летчики по-английски не говорили, это правда?
– Да чушь это полная! Я Саньку – командира экипажа – пятнадцать лет знал. Он отличный был летчик. Опытный. Он еще в советские времена в загранку летал и по-английски очень хорошо говорил. В жизни говорил, а не так, чтобы пять заученных фраз для общения с диспетчером. Я сейчас там, у штаба, журналистам этим местным уже интервью дал. Я у них по-английски спрашиваю: «Вы меня понимаете? На каком языке я с вами сейчас говорю?» Они говорят: «По-английски». Ну, я им и сказал, что вот так же чисто и Саня говорил!
– А самолет?
– Что самолет? Я сам на нем три дня назад летал. Он новый, можно сказать. Семь лет всего.
– Ну а что случилось тогда, по-вашему?
– Я думаю, что это диспетчер ошибся, он вел самолет, потому что летели по приборам, должен был видеть пересекающийся борт…
– А вы как здесь оказались?
– Башкирскую правительственную делегацию привезли. Вы, наверно, знаете уже, что большинство детей из семей чиновников. Там вот двое мужчин в костюмах, – пилот показал рукой, – в администрации президента Башкирии работают. У них дочки погибли… А вы тоже наш, из Уфы?
– Из Владикавказа. Мои случайно на этот самолет попали. Жена, сын, дочь… Все.
– Я очень вам сочувствую! – сказал командир. – Не думайте, прошу, о наших ребятах плохо… Я знаю, они сделали все, что могли. Простите, – глаза у летчика слезились.
– Мне тоже жаль, что вы потеряли друзей…
Гельмут повел Виталия и остальных в перелесок к северу от места падения шасси. Он знал, что эту территорию прошерстили на пару километров вперед и вширь еще вчера. Завтра у обломков «Туполева» будет проходить траурная церемония с участием родителей погибших детей, которые прилетят из России, поэтому местность основательно «зачистили». Есть, конечно, риск, могли что-то пропустить, но здесь все же у Калоева гораздо меньше шансов найти тела собственных детей. О том, что это «ложный след», Гельмут решил не говорить ни Михаэлю, ни Майе. Боялся, что они не смогут правдиво сыграть в поисковый отряд. А эта игра, по мнению Гельмута, была единственным правильным решением. С одной стороны, она позволит отвлечь Калоева, с другой – у начальства не будет никаких претензий.
