– А в чем?
– В натурфилософии.
Де Греббер склонил голову набок.
– По роду деятельности мне доводилось слышать много абсурдных отговорок, однако эта хотя бы обещает быть оригинальной. Прошу вас, продолжайте.
– Я давно уже изучаю взлеты и падения на бирже и убежден в том, что в движении акций и других ценных бумаг есть скрытые закономерности.
Овидайя выпрямил спину.
– Кеплер и другие доказали, что созвездия движутся вокруг Солнца не в произвольном порядке, а по строго установленным траекториям, повинуясь законам гравитации. С помощью принципов математики их можно рассчитать и предсказать.
– Да, я слыхал об этом недавно, в салоне. Вы полагаете, что биржа функционирует сходным образом? И что является в этой системе Солнцем?
– На площади Дам, полагаю, акции Ост-Индской компании. Признаю, до сих пор это лишь теория, но для ее доказательства я тщательно собираю примеры.
– Остается лишь то обстоятельство, что вы – фальшивомонетчик.
– До сих пор в моем отношении ничего не доказали, а лишь постановили, что в каторжной тюрьме я должен…
– Не переживайте, милорд, я пригласил вас не для того, чтобы рассказывать вам об этих вещах. – Де Греббер улыбнулся. – Я пригласил вас потому, что хочу воспользоваться вашими весьма примечательными способностями.
– И какими же именно?
– Этого я пока не знаю – всеми, которые потребуются. Если меня верно информировали, вы коллекционируете чудесные механические аппараты и, кроме того, разбираетесь в натурфилософии, – снова улыбнулся он, – особенно в металлургии. Кроме того, как уже было сказано, вы смыслите в механизмах функционирования биржи и являетесь членом «République des Lettres». У вас есть обширная сеть корреспондентов со всего мира. Или я о чем-то забыл?
– Только о том, что я довольно прилично играю на шалюмо[12].
– Весьма приятный инструмент. Как бы там ни было, я хочу, чтобы вы кое-что для меня добыли.
– Сеньор, возможно, в глазах некоторых людей я мошенник, однако же ни в коем случае не вор.
– В некотором роде речь действительно идет о краже, но о такой, от которой не пострадают добрые христиане. В принципе, ни у кого ничего забирать не нужно. Это безделица, все равно что стибрить из Эйсселмера ведро воды. Кроме того, это невероятно сложная интеллектуальная задача.
Овидайя взял в руку кусок засахаренного апельсина. Вместо того чтобы откусить его, он провел пальцем по шершавой поверхности и произнес:
– Вы говорите загадками. Вернее сказать, ходите вокруг да около.
Овидайя предполагал, что де Греббер сначала потребует дать слово джентльмена или поклясться Пресвятой Девой и только потом продолжит, однако тот просто сказал:
– Я хочу, чтобы вы достали для меня кофе.
Овидайя поглядел на серебряный кофейник, стоявший на столе.
– Еще больше загадок. У вас есть кофе, и он стоит прямо перед вами. Кроме того, в Амстердаме достаточно мест, где за пеннинг или два вы можете купить еще больше.
Де Греббер замахал руками:
– А если мне потребуется сырой кофе, то мне достаточно будет щелкнуть пальцами, и какой-нибудь торговец из Харлема, конечно же, с радостью продаст целую повозку. Но задавались ли вы когда-нибудь вопросом, откуда берется кофе?
– У турок, конечно же.
– А турки откуда берут его?
– Насколько я знаю, в Аравии.
– Совершенно верно. Основной перевалочный пункт для кофе – это портовый город Моха. Выращивают его где-то в горах за городом. Торговлю кофе контролируют османы – очень прибыльное дело, поскольку мы все уже пристрастились к этому напитку, и ваша Англия, пожалуй, побольше всякой другой страны.
Дело постепенно приводило Овидайю в восторг.
– Говорите же дальше, сеньор.
– Многие наши торговцы пытались покупать кофе непосредственно в Мохе, поскольку, конечно же, там это дешевле всего, но турки зорко следят за торговлей.
– Так покупайте кофе в Александрии.
– Это тоже сложно. Александрия – это просто промежуточный пункт. Почти вся торговля левантийскими диковинками, и в первую очередь кофе, сейчас проходит через Марсель.
– Понимаю. Торговая монополия, которую контролируют вместе гранд-сеньор[13] и Людовик XIV.
– Совершенно верно. Высокая Порта освободила французов в Константинополе от джизьи, вы знали об этом?
– Это еще что такое?
– Подушный налог, который должны выплачивать гранд-сеньору все торговцы-немусульмане. Кроме французов. Кроме того, французским торговцам разрешено беспошлинно торговать товарами с мануфактур Людовика по всей Османской империи. Это безбожный альянс, и компания полагает, что было бы выгодно продавать кофе напрямую, без ростовщической маржи, которую требуют эти язычники.
Овидайя не понял, кого де Греббер назвал этим словом, турок или французов.
– И почему вы не сделаете этого? – поинтересовался он. – Разве кофе нигде больше не растет?
– Насколько нам известно, нет, – отозвался голландец.
– Боюсь, я все еще не понимаю, в чем заключается ваш план.
Де Греббер поднялся.
– Я объясню вам это на примере. Скажите, милорд, вы курите?
Внезапная смена темы несколько удивила Овидайю.
– От хорошей трубочки не отказался бы, а после такого утра это было бы просто чудесно.
Де Греббер что-то крикнул, и спустя несколько секунд появился слуга, держа в руках курительный ящичек из орехового дерева, украшенный перламутровыми цветами. Поставив его на стол, он вынул две трубки и отвесил легкий поклон в сторону Овидайи.
– Какой позволите предложить, сеньор?
– Сливовый, пожалуйста.
Лакей набил ему трубку ароматизированным табаком, вторую по требованию де Греббера набил травами вперемешку с фенхелем. Затем принес им тлеющие лучины и исчез. Пока они сидели и курили, де Греббер негромко поинтересовался:
– Вы знаете, откуда родом этот табак, милорд Челон?
Овидайя выпустил небольшое облачко дыма.
– Из Мэриленда или Вирджинии, полагаю.
Водянисто-голубые глаза де Греббера довольно сверкнули.
– Нет. Превосходнейший табак, который вы курите в данный момент, родом из Амерсфорта.
– Который в провинции Утрехт?
