Наконец убедившись, что все в полном порядке, достала будильник, завела его так, чтобы осталось время принять душ, сбросила костюм и нырнула в постель.
Белинда была уверена, что не уснет — она была так взволнована, в голове роились тревожные мысли. Но спустя пару минут погрузилась в глубокий сон, из которого ее вырвало дребезжание будильника…
Она нащупала рядом лампу, включила ее и с трудом открыла глаза. Больше всего ей хотелось повернуться на другой бок и продолжать спать. Но Фергюссон скоро зайдет за ней…
Молодая женщина с трудом встала с постели и как сомнамбула побрела в ванную. Но, сполоснув лицо холодной водой, почувствовала себя много лучше. Она быстро приняла душ, оделась, чуть подкрасила ресницы и губы и была в состоянии полной боевой готовности, когда раздался стук в дверь.
Подхватив жакет и сумочку, Белинда открыла дверь.
Фергюссон был одет в серый вечерний костюм и выглядел так мужественно и привлекательно, что у нее перехватило дыхание.
Он медленно оглядел молодую женщину с головы до пят и одобрительно кивнул.
— Вы изумительно выглядите. Этот цвет вам необыкновенно идет.
Пока они спускались по лестнице, она, все еще взволнованная тем, как он ее разглядывал, хрипловато спросила:
— Надеюсь, я достаточно нарядна? Это единственное вечернее платье, которое я захватила.
Фергюссон улыбнулся, и синие глаза его заблестели.
— Вы превосходны. Мне сегодня будут завидовать все мужчины, которые увидят вас. Без исключения.
В гостиной он остановился, взял жакет и накинул ей на плечи, прежде чем вывести на улицу.
Лимузин уже ожидал их. Шофер в униформе стоял рядом, чтобы сразу открыть дверцу. Устроившись на мягких кожаных подушках и убедившись, что его спутнице удобно, Фергюссон опустил стекло, разделяющее салон и кабину водителя, и сказал:
— Мы сегодня обедаем в «Роял палас», но особенно не торопимся. Мне бы хотелось показать мисс Стэджерфорд центр города. Можете медленно проехать через него?
— Конечно, сэр.
Освальд повернулся к Белинде.
— Как бы вам больше хотелось: чтобы мы вышли у самого ресторана или немного раньше и прогулялись?
— Я с удовольствием пройдусь, — сказала она.
— В таком случае, Джонсон, высадите нас около Аддисон-авеню.
Белинда остро ощущала близость своего спутника-противника, чувствовала, как его нога слегка касается ее, но заставила себя расслабиться и насладиться поездкой по вечернему городу.
Фергюссон наблюдал за ней, рассматривал повернутое к окну лицо и с огромным трудом удерживался от искушения поцеловать в шею.
Сидней был празднично освещен и кишел народом. Приближение Рождества чувствовалось во всем — в возбужденных, веселых людях, в разукрашенных магазинных витринах, в переполненных ресторанах, в красочно иллюминированных мостах и деревьях.
Белинда, которая всегда любила этот праздник, и сама ощутила вдруг радостное волнение и ожидание какого-то чуда.
Когда лимузин медленно приблизился к Аддисон-авеню, Фергюссон обратился к Белинде:
— Поднялся довольно сильный ветер. Вы уверены, что хотите идти пешком?
— Да, пожалуйста.
— Хорошо. Спасибо, Джонсон, остановите машину здесь. Подъезжайте за нами к отелю в двенадцать.
Как только лимузин остановился, Освальд выпрыгнул из него, повернулся и подал Белинде руку. Она приняла ее довольно неохотно — его прикосновение заставило ее напрячься — и последовала за ним по тротуару, полному радостных, смеющихся людей.
Белинда размышляла о том, что ждет ее впереди, и вспоминала события этого длинного дня. Ей необыкновенно повезло: всего за двадцать часов она достигла большего, чем рассчитывала добиться за все свое пребывание в Австралии. Если удача будет по-прежнему улыбаться ей, то скоро она сможет вернуться домой с чувством удовлетворения от того, что смерть бедняги Джона не осталась неотомщенной.
4
— Я предлагаю пройти немного вперед и взглянуть на знаменитый собор Сент-Мэри между Хайд-парком и Ботсадом. Хотите? — спросил Освальд.
Белинда молча кивнула.
Он взял ее под руку и повел в нужном направлении. Когда гостья налюбовалась величественным зданием, они при постоянно нарастающем ветре устремились на соседнюю улицу, ведущую к ресторану. Белинда чуть вздрогнула — она не была готова к так неожиданно наступившей прохладе. Освальд немедленно ощутил это и обнял ее за плечи, прижав к себе, заставив задрожать сильнее, теперь уже от волнения.
— Скоро дойдем, — успокаивающе произнес он. — Осталось не много. Или хотите подъехать на такси?
Но Белинда и так испытывала трудности с дыханием, и отнюдь не от ветра. Представив себе, что будет, если они сейчас окажутся в теплом и темном салоне автомобиля, она молча покачала головой.
Они продолжали быстро идти в сторону ресторана, как вдруг путь им преградила молоденькая и очень красивая девушка.
— Освальд, какая неожиданная встреча! Как приятно встретить вас! — радостно прощебетала она, глядя на него сияющими глазами.
— Добрый вечер, Шарлотт. Мне тоже приятно, — приветливо, но без особого энтузиазма ответил он. — Как поживаете?
— Замечательно, спасибо. — И девушка с упреком добавила: — Я надеялась увидеть вас позавчера вечером у нас на обеде.
— Я объяснил вашем отцу, Шарлотт, что вынужден был уехать по делам.
— Но теперь вы уже вернулись, — оживленно произнесла она. — Надеюсь, вы придете на нашу рождественскую вечеринку?
— Мне очень жаль, но это едва ли возможно, Шарлотт.
Девушка помрачнела.
— Ну, по крайней мере, пообещайте, что заглянете в канун Рождества на обед.
— Боюсь, что и этого не могу вам пообещать.
— Но почему?
— Я планирую провести праздники в горах.
— А если вдруг измените ваши планы?
— Тогда я дам вам знать. — И Фергюссон вежливо улыбнулся девушке, кивнул ее сопровождающему, который держался чуть позади, и повел Белинду дальше.
— Ваша бывшая подружка? — поинтересовалась та, когда они отошли на безопасное расстояние. — Или будущая?
— Ни то, ни другое. Шарлотт — дочь моего делового партнера.
— Но она влюблена в вас, — не подумав, ляпнула Белинда и тут же пожалела о своих словах.
Освальд покосился на нее и ровно спросил:
— Мне будто послышалось осуждение в вашем голосе?
— Любовь, знаете ли, может причинять боль.
— Могу сказать только одно: я не делал решительно ничего, чтобы привлечь Шарлотт. В любом случае, с ее стороны это лишь легкое увлечение, — добавил он.
