– Ну что ты опять на меня уставился? – спросила она и поежилась.
– Вы красивая.
Она оглядела его и ответила:
– Да ты тоже вроде ничего… Блондин такой кудреватый…
– Ага, как бы коротко ни стригся, вечно вьющиеся концы остаются. Еще смешнее получается – торчат во все стороны, как солнечные лучи. Я и перестал особо усердствовать со стрижкой! Как там в песне поется: «Кудри вьются до лица, люблю Ваню молодца!»
– И правильно сделал. Не стригись коротко. Тебе так идет.
– Ну вот и хорошо.
– Не знаю, Леша, что хорошо, что – нет… Запуталась я…
Он, ничего на это не ответив, подал ей меню в мягкой, вкусно пахнувшей кожей папочке. Она решительно отмахнулась:
– Нет-нет, я ничего в этом не понимаю… Выбери на свой вкус.
И он выбрал. Дина Сергеевна ела креветочный коктейль, потом какое-то удивительно вкусное мясо, запивая его терпким вином, названия которого даже не потрудилась узнать. Она чувствовала, что пьянеет. От обильной еды, от вина, от необычности обстановки и, главное, от присутствия Алексея, который продолжал жадно смотреть на нее. Собственно говоря, Алексей уже не казался ей Алексеем, то есть соседом, то есть мальчишкой, который вырос у нее на глазах. Рядом с ней за столиком сидел мужчина, которому она нравилась. Очень нравилась. Она ощущала исходящие от него призывные флюиды, или, как их сейчас называют, феромоны… что ли… А имя… Что ж… Рядовое русское имя… Алексеев в России – пруд пруди. Они могли бы жить в разных домах и даже на разных улицах. И тогда то, что он пригласил ее в кафе, вообще выглядело бы нормальным. Не стал бы он спрашивать ее, сколько ей лет. Она выглядит достаточно молодо, а он – старше своих тридцати, так что все казалось бы совершенно естественным… Но! Они всю жизнь прожили на одной площадке… И это отравляло… Что отравляло? Да все!
На этой отрезвляющей мысли Дина Сергеевна выныривала из состояния приятного опьянения, ужасалась тому, на что решилась, потом говорила себе: «Но я же все равно уже пришла…», и опять погружалась в расслабленность и негу. Наконец она вдруг заметила, что Алексей ничего не пьет. Это ее очередной раз отрезвило. Он за рулем, поэтому не пьет, но хорошего в этом ничего нет. Значит, его взор не закроет дурманная дымка. Он все будет делать трезво и расчетливо. Кроме того, он увидит все совершенно четко: и ее грудь, несколько обвисшую после кормления двоих детей, и несколько растяжек на животе. Дениска родился крупным, аж в четыре килограмма, вот кожа и растянулась. Да и вообще, она уже очень немолодая женщина с самым настоящим целлюлитом в определенных местах. И если под свитерком из ангоры и джинсами этого не видно, то… Хотя… он же сам сказал, что после кафе может доставить ее к детям. Но что-то ей не хочется к детям… Что она их, не видела, детей своих? Да каждый день видит… А Лешка… его она, конечно, тоже достаточно часто видит, но не в таком же качестве…
– Ты меня специально напоил? – спросила она, хотя точно знала ответ. Она пила по собственной инициативе. Она хотела, чтобы сегодня все было пьяно, пряно и, возможно, даже развязно. Ну не любовь же она собралась крутить с Лешкой? Не любовь… Она собиралась устроить праздник своему телу. А для этого дела Лешкино тело – не худшая партия.
– Мне кажется, вам так будет легче – слегка подшофе, – отозвался он.
Дина Сергеевна подумала, что она уже вовсе «не слегка», а в самый раз. Если принять на грудь еще – то это будет уже излишне, но и протрезветь окончательно ей не хотелось.
– Может быть, поедем? – предложила она, постеснявшись добавить «к тебе».
– А как же десерт? – улыбаясь, спросил он.
– А десерт полнит…
– И то верно… – согласился Алексей, подозвал официанта и положил в папочку для расчета какие-то деньги. Дина Сергеевна очень хотела разглядеть купюры, но ей так и не удалось. А интересно было бы знать, как на нее потратился молодой сосед, то есть в какую сумму можно оценить ее, престарелую тетку. А если еще присовокупить деньги на розы…
Когда они сели в машину, Дина Сергеевна опять испугалась. Они же сейчас поедут не просто в собственный дом, но даже на ту самую лестничную площадку, где находится ее родная квартира. А что будет, если из дверей выйдет Туська или Денис? Что она им скажет: пьяная, с розами, в обществе соседа? Нет, конечно, она не так уж сильно пьяна, и Лешку можно посчитать случайно встретившимся. Но розы со счетов не сбросишь. Это, как ни крути, улика. Не скажешь же, что на дне рождения подруги всем гостям выдавали по букету голландских роз и потому она не стала там ночевать, чтобы, значит, цветы, не завяли…
Всю дорогу они молчали. Возможно, Алексея мучил тот же вопрос, но она об этом знать, разумеется, не могла.
Остановив машину возле подъезда, Алексей спросил:
– Ну, что вы решили?
Дина Сергеевна повернула к нему лицо с нервно подпрыгивающими губами:
– А что, если из квартиры выйдет Туся или Дениска?
– Тогда придется разойтись в разные квартиры.
– А розы?
– А что розы? Розы – подарок вам!
– Не, ты не понимаешь… Розы – это доказательство того, что я не была на дне рождения…
– На чьем?
– Какая разница? Я должна же была как-то объяснить детям, где проведу вечер и ночь.
– А что, вы обычно ночуете там, где празднуете? – усмехнулся Алексей.
– Вот это не твое дело! – отрезала Дина Сергеевна. – Лучше скажи, что будем делать с розами?
– Ну-у-у… отдадите мне… Скажете, мол, дал подержать, пока дверь открываю. Годится?
– Можно попробовать…
Но им повезло. На пути от машины к подъезду, в самом подъезде и даже на площадке, где находились их квартиры, они никого не встретили. Дина Сергеевна вконец изранила руки розовыми шипами и опять неприлично взмокла от страха под теплым ангорским свитерком. Она в полном изнеможении привалилась спиной к захлопнувшейся двери Лешкиной квартиры, облизнула ставшие горькими губы и выдохнула:
– Все…
– Дина Сергеевна, вы будто прощаетесь с жизнью, – сказал Алексей и невесело усмехнулся, потом вдруг увидел, что руки женщины испачканы в крови. Он выхватил у нее букет, сам укололся, ойкнул, отбросил розы на столик, развернул к себе ее израненные ладони и спросил: – Да что ж вы так… боитесь-то… Дина…
Она отметила, что он уже опустил ее отчество. Оно и правильно: чего церемониться с… теткой по вызову… Ей вдруг захотелось заплакать, но она сдержалась. Только без мелодрам! Она знала, на что шла.
– Леша, а нет ли у тебя еще чего-нибудь выпить? – спросила она, потому что поняла: протрезвела окончательно.
– А на трезвую голову вы не хотите?
– А на трезвую голову я… стесняюсь!
– Чего?
– Не чего, а кого! Тебя! Это вы, молодые, такие смелые, вам хоть в парке на скамейке, а я…
