Три ложки осторожно позвякивали, размешивая густую жидкость.На всех лицах было разное выражение. Милдред казалась слегка удивленной, Дюриэа— довольным, а на лице Джентри было слегка встревоженное выражение.
Вдруг он слегка улыбнулся, и морщины у него на лбу немногоразгладились.
— Как вы его делаете? — поинтересовался он. Дюриэарасхохотался.
— Не спрашивайте — он все равно не скажет. Этопрофессиональная тайна.
— Четыре сорта ликера, — гордо заявилГрэмпс, — смешиваются в разных пропорциях, и затем туда добавляетсянесколько листков одного растения… Это именно оно придает пуншу такойнеобычный, тонкий аромат. А если туда добавить еще немного тертых лимонныхкорочек, то эффект будет потрясающий! Вы пьете и испытываете блаженство икакое-то умиротворение.
Джентри кивнул.
— Тут вы в самую точку попали! На меня свалилосьстолько забот сегодня, что я решил приехать сюда и перемолвиться словечком свами и с шерифом… Как-то боязно было брать всю ответственность на себя. Асейчас я чувствую себя так, как будто никаких проблем у меня сроду не бывало.Здорово он действует, ваш пунш!
Грэмпс вопросительно взглянул на него, а потом горделивопояснил:
— Стоит человеку выпить кружку пунша, сваренного помоему рецепту, и будь я проклят, если у него не полегчает на сердце! По-другомуи быть не может.
— По вас не скажешь, что вы можете беспокоиться из-зачего-то, — вопросительно сказал Джентри.
— Точно, — лаконично ответил Грэмпс. — Раньшеи я беспокоился из-за всякой ерунды, но потом бросил это дело. Если хочешьпрожить подольше, живи как кошка. Пусть тебя пинают и подбрасывают, лишь быудавалось падать на лапы. И когда вы этому научитесь, вам сразу станетнаплевать на все неприятности.
— Я так понял, что это ваш отец? — Джентривполголоса спросил Милдред.
— Дедушка, — поправила она его.
Джентри перевел изумленный взгляд с Милдред на ГрэмпсаВиггинса.
— Не надо так удивляться, — рассмеялся окружнойпрокурор.
Джентри смущенно пригладил седоватые волосы и кротко заявил:
— Ну, видите ли, он не очень-то похож на чьего-тодедушку.
Дюриэа опять расхохотался.
— Можно быть и повежливее, — с притворнымвозмущением заявила Милдред.
Джентри повернулся к прокурору:
— Мне бы надо поговорить с вами, мистер Дюриэа.
— А тут мы не можем поговорить? — спросилДюриэа. — Или это дело сугубо личное?
— Нет, нет, ничего личного… В этом-то все и дело. Онозатрагивает слишком много людей.
— Ну-ну, продолжайте. В чем же дело?
— Вы в курсе тех проблем, с которыми мы тут столкнулисьв последнее время?
— Вы имеете в виду эти права на нефть?
— Да, вот именно.
— Но я думал, что суд уже вынес вердикт, —удивленно сказал Дюриэа.
— Да, но вы же знаете, как это делается. Возьмите любогофермера и попробуйте только тронуть его землю — тут же начнутся волнения. Мненет дела до того, законно это или незаконно. Если у нас такие законы… Чертвозьми, вот так и начинаются революции!
Ну конечно, я стараюсь понять и другую сторону. Права на этунефть были оговорены, и все это прекрасно знали. Правда, никто на это вниманияне обращал, вот в чем вся штука. Все были совершенно уверены, что еслиобъявятся хозяева нефти и предъявят свои права, то они будут обязаны платить иза бурение, и за причиненный ущерб, будут оплачивать строительство дорог и всетакое… Все фермеры рассчитывали получить в карман хороший куш, так что если бытак все обернулось, как они надеялись, то владельцам нефти их права вышли быбоком. Да и вообще-то особо никто не верил, что в нашей местности что-то могутнайти, а уж особенно нефть. Дюриэа кивнул.
— Ну так вот, люди волнуются все больше, —продолжал Джентри. — Ходят слухи, что этот парень, Прессман, намеренбыстренько заграбастать все себе… Это уже становится проблемой.
— А что он сделал? — спросил Дюриэа.
— Да, вообще-то мы пока точно ничего не знаем, но того,что нам известно, достаточно, чтобы Эверетт Тру, редактор “Петри геральд”,написал об этом статью, которая будет напечатана завтра утром. И когда онапопадет в руки фермерам, может начаться черт знает что… Прошу прощения, мэм,вырвалось нечаянно.
— Все в порядке, — улыбнулась Милдред.
— А о чем будет статья? — спросил Дюриэа.
— Да вы знаете, похоже, кто-то ведет нечистую игру.Видите ли, та земля, на которой Прессман хочет вести разработку нефти, испоконвеков была покрыта плантациями цитрусовых. Ее специально обрабатывали,удобряли, строили ирригационные системы. А теперь будут выкорчевывать деревья,прокладывать дороги и строить буровые вышки, как бы вам это понравилось?По-моему, тут не обойдется без присутствия полиции. Правда, народ у насдовольно законопослушный и выкупил бы у него эти права, если бы он предложилмало-мальски приемлемую цену. Сейчас похоже на то, что он подумывает об этом.Но многое, конечно, будет зависеть от результатов той проверки, которую онхочет провести. Ходят слухи, что он уже сделал это и получил результаты, тоесть у него уже все карты на руках, но точно, конечно, никому ничего неизвестно.
Дюриэа кивнул.
— Том Хаузер, — продолжал Джентри, — провелвсю подготовительную работу среди фермеров, сбивал их всех воедино, проводясекретные совещания и выясняя, сколько каждый из них может заплатить, чтобысохранить свою землю в неприкосновенности.
Любой из них, владеющий неплохой апельсиновой плантацией,домом, который стоит от пятнадцати до двадцати тысяч, фруктовыми складами ихранилищами, вполне в состоянии заплатить пятьдесят, а то и семьдесят пятьдолларов за акр земли, чтобы оставить все, как есть. Кто-то из мелких фермеров,конечно, не в состоянии заплатить столько, ну так они заплатят четыре-пятьдолларов с акра… Теперь представьте, что Хаузеру все это удастся и он собереттриста-четыреста тысяч. И вот он идет к Прессману и начинает блефовать, убеждаятого, что права его на нефть ничего не стоят, и предлагает заплатить тысячсемьдесят пять, чтобы проверка не проводилась.
— А Прессман ведет свою игру, — подхватилДюриэа. — Он пытается убедить Хаузера, что результаты проверки достаточнообнадеживающие и что нефти тут много. И никто ничего не может доказать.
— Вот именно, — согласился Джентри. — Атеперь вот что: никто в наших краях никогда не видел Прессмана. Он для настолько имя. Но неделю или две назад какой-то человек купил здесь маленькоеранчо, чтобы выращивать цыплят. Он сказал, что его имя Ридли, Джек Ридли… Асегодня Хью Сондерс высказал предположение, что этот Ридли и есть Прессмансобственной персоной и купил он это ранчо просто для того, чтобы разузнать, чтоу фермеров на уме. Что нас еще больше в этом убеждает, это то, что покупка ранчодаже не была должным образом оформлена. Просто человек, который жил там, в одинпрекрасный день собрал свои вещички, подписал какую-то бумажку, да и был таков.
