— Ну пришлось бы полечиться. Подумаешь, большое дело, — послышался ворчливый ответ.
Эвелин, собравшись с духом, решила попытаться сесть, но девочка, упершись неожиданно сильными руками в ее плечи, уложила Эвелин на то же место возле ненавистного кирпича.
— Нет, вам еще нельзя двигаться. Я побегу, позову кого-нибудь на помощь.
Эвелин внезапно вспомнила, где она находится.
— Не надо. Я в норме, — слабо запротестовала она, — я уже могу шевелиться. — В доказательство она приподняла одну ногу.
— Ваше дело — ждать, — скомандовала девочка. — Не шумите и не суетитесь! И, пожалуйста, не пытайтесь двигаться, пока я не вернусь. Я не хочу, чтобы вы потом проклинали меня. Я еще недостаточно взрослая, чтобы взвалить это на свою совесть. Если что-нибудь будет плохо, я буду мучиться всю жизнь.
Эвелин в этом сильно сомневалась.
— Я постараюсь быть послушной, — с легким юмором пообещала она.
— Вот и хорошо, — синие глаза блеснули уже знакомой Эвелин насмешкой. — Будьте паинькой.
Через секунду девочка уже мчалась черной стрелой к дому.
Эвелин неподвижно лежала на твердой земле, но не потому, что выполняла забавный приказ, а потому, что при каждом движении чувствовала боль и слабость, да и дыхание еще не полностью восстановилось.
Ей стало совсем не по себе, когда она услышала серию душераздирающих воплей, которые, очевидно, издавала ее новая знакомая. Она решила, что такое может почудиться только в бреду.
Однако результат был налицо. Сверху, из-под самой крыши, послышались голоса, один из которых, глубокий и выразительный, наполнил душу Эвелин тоской и стыдом.
Через несколько секунд этот знакомый голос зазвучал совсем рядом.
— Что такое? — Томас Айвор присел на корточки и снял со лба Эвелин несколько прошлогодних листиков. В темных обычных брюках и простой рубашке с расстегнутым воротом он казался значительно моложе и не таким суровым, как прошлой ночью. — Что с вами случилось? — встревоженно забормотал он, пробегая озабоченным взглядом по ее распростертому телу. Из-за его плеча выглядывали любопытные физиономии Альфреда и Шейлы. Глаза племянников Айвора стали круглыми, когда они разглядели, кто лежит так беспомощно на траве.
— Как вы сюда попали? — продолжал выяснять Томас Айвор. — Я не видел машины возле дома.
— Я… я… гуляла, — не сразу нашлась Эвелин и заметила недоверчивый взгляд Альфреда, который обернулся к сестре и стал ей что-то тихо рассказывать. Шейла вытянула шею вперед, стараясь получше рассмотреть Эвелин.
— Вы споткнулись и упали прямо на кирпич? — допытывался Айвор, крепкими пальцами ощупывая затылок Эвелин. Она почувствовала прилив непередаваемого удовольствия и прикрыла глаза, чтобы не выдать себя.
— Нет, — чуть отодвинувшись, начала объяснять она, но, заметив умоляющий взгляд девочки в черном свитере, замолчала. — Я… у меня закружилась голова, — придумала она.
Девочка облегченно улыбнулась и прижала руки к сердцу в знак благодарности.
— Как можно не смотреть, куда идешь, — будто не слыша, продолжал ворчать Томас Айвор. Он сдвинул темные брови и, наклонясь к ней, стал нащупывать пульс на ее вяло лежащей руке. Эвелин впервые видела так близко его жесткие волосы, вьющиеся над высоким умным лбом, слышала беспокойное дыхание, смотрела на нервно бьющуюся жилку в ямочке на шее.
— На тропинке много кирпичей, и вам не повезло, вы ударились об один из них. Надо ходить аккуратнее и смотреть под ноги, — сделал он свое заключение.
— Вы правы, я смотрела на дом, а не под ноги, — призналась Эвелин и ахнула, когда руки Томаса Айвора соскользнули с ее плеч и стали изучать ее грудь и бедра. — Что вы делаете? — вскрикнула она, когда его руки поползли еще ниже, к ногам.
— Терпите, так надо! — рявкнул он.
— Щекотно! — поежилась Эвелин и покраснела, встретив взгляд его испытующих глаз. Вдруг он догадается, почему она вздрагивает?
— Простите, но вы только что были в обмороке, — сухо заметил Томас Айвор, — и, судя по цвету лица, и сейчас на грани.
— Я, наверное, потеряла равновесие из-за порыва ветра. — Эвелин зачем-то показала ему несколько листочков, прилипших к ее шее.
— Вы считаете себя таким же листочком, занесенным сюда летним ветерком? — иронически пробурчал он.
Эвелин смутилась, удивленная неожиданно поэтичным сравнением. Он хочет романтизировать ее слабость? Или намерен подсластить пилюлю, прежде чем сказать очередную резкость?
— Можете считать именно так, — согласилась она, пытаясь приподняться.
Томас Айвор не поддержал ее беспомощной попытки, только наклонил голову и, задумавшись, машинально отскребывал грязь с ее испачканного рукава.
— Думаю, ветер тут ни при чем, — выговорил он, — но, в любом случае, лежать на сырой земле вредно.
К ужасу Эвелин, он одной рукой обхватил ее плечи, другую просунул под колени, быстро поднялся на ноги и, прижав ее к широкой груди, как ребенка, двинулся к дому. Шейла и вторая девочка поспешили за ними, оживленно перешептываясь.
— Отпустите! Вы не должны так утруждать себя…
— Почему? Вы думаете, у меня не хватит сил донести до дому легкую лесную фею?
Опять насмешки, подумала Эвелин. Она ощущала силу его мускулов, жар его тела, но его дыхание осталось спокойным даже тогда, когда они поднимались по ступенькам в дом. Конечно, он был достаточно силен, но Эвелин беспокоило совсем другое.
— Я могу идти сама.
— Надеюсь. Но вы еще выглядите не блестяще.
Сзади раздалось сдержанное хихиканье.
— Дядя Томас! Вы перенесли ее через порог! — торжественно сообщила Шейла.
— Не сомневаюсь, мисс Лентон чувствовала себя настоящей невестой, — подхватил шутку «дядя Томас». — Лучше сбегай принеси кувшин с горячей водой, что-нибудь дезинфицирующее и кусочек ваты. Постой! — крикнул он вслед кинувшейся в кухню Шейле. — Попроси миссис Морган приготовить чай.
— У девчонки только свадьбы на уме. — Его голос звучал уныло и встревоженно. — Она только и думает, как окружить себя толпой поклонников.
— Судя по тому, что я видела в школе, — заметила Эвелин, — у нее проблем нет, за ней вечно тащатся мальчики. Пятнадцатилетние юнцы сразу замечают девочек, у которых, при слове «брак» затуманиваются глаза. И тогда мальчишки идут на любой риск, вроде вчерашней вечеринки.
— И меня еще называли неисправимым циником, — промурлыкал он, глядя сверху вниз на миниатюрную Эвелин. Он явно не ожидал от нее подобной резкости суждений.
— Кто? — полюбопытствовала Эвелин.
— Ваша Глория! — ответил он, направляясь через просторный холл в гостиную.
Стены и потолок коридора были приятного кремового оттенка, при рассеянном свете дня это создавало удивительно спокойное и уютное настроение. Современное оформление резко отличалось от той мрачно-парадной облицовки дубовых стен и вульгарных, разрисованных цветами обоев, которые Эвелин помнила с раннего детства. У входа лежал пушистый ковер цвета карельской березы. На первый взгляд он был идеально чистый. Эвелин подумала, что его чистил после вечеринки, в наказание за грехи, злополучный Альфред.
