— Была бы очень признательна, если бы ты сам находил ответы на подобные вопросы.
— Отлично. Я иду своей дорогой, ты — своей. Я помню.
— Правильно. Кстати, сегодня утром мы позавтракали твоими продуктами. Но не беспокойся, я все записала. И все верну, как только выберусь в магазин.
— Отлично. — Он продолжал смотреть на нее. Взгляд жег как лазер.
Флоренс почувствовала себя неуютно. Избыток чувств и недостаток слов.
Вдруг зазвонил телефон.
— Очень вовремя, — сказал Дуглас саркастически.
Флоренс поспешила в столовую.
— Алло?
— Привет, Флоренс! Это Питер.
— О, привет! Как дела? — Она включила настольную лампу.
— Неплохо. Только немного переживаю.
— Да? По поводу чего же?
Он тяжело вздохнул.
— Неожиданно встретив тебя сегодня, Фло, я забыл принести тебе свои соболезнования. Я знал, что прошлой зимой у тебя умер муж, но сегодня это совершенно вылетело у меня из головы. Так удивился, увидев тебя, что забыл обо всем напрочь.
— Ох, Питер! Я никогда не упрекнула бы тебя за это.
— И все же следовало что-нибудь сказать. Надеюсь ты простишь меня?
— Конечно! — Она взглянула на темный силуэт, появившийся в дверном проеме.
— Очень надеюсь, — продолжал Питер, — потому что хочу спросить кое о чем. После смерти твоего мужа уже прошло некоторое время, и я подумал, что, может быть… Ты еще не начала показываться в обществе?
Флоренс напряглась.
— С мужчинами?
Питер от души рассмеялся.
— Нет, с марсианами.
Она тоже рассмеялась, хотя и как-то неестественно. Дуглас пристально смотрел на нее.
— Честно говоря, нет.
— Так, может быть, уже пора?
— Немного страшно. Хотя мысль о нашей с тобой встрече, когда я стала такой матроной, не пугает, а скорее смешит.
Лицо Дугласа окаменело, в глазах застыло раздражение.
— Это ты — матрона? Совершенно не согласен! Ладно, шутки в сторону. Не хочешь как-нибудь выбраться из дома?
Флоренс посмотрела на свою руку, где теперь не было обручального кольца. Если следовать традиции, траур закончился в апреле, но появляться на людях не хотелось ей самой. А вдруг Питер именно тот человек, который ей нужен? Набравшись смелости, она ответила:
— Я не против.
Дуглас выступил на свет из темноты террасы.
— Могу пригласить сестру с мужем. Может быть, так будет лучше для тебя?
Флоренс облегченно вздохнула.
— Это было бы здорово. А когда?
— Завтра вечером. Или это слишком скоро?
— Нет, завтра — вполне нормально.
— Хорошо. Я заеду за тобой около семи.
Флоренс повесила трубку, чувствуя, что разволновалась, и вернулась обратно на террасу. Дуглас уже стоял в самом дальнем конце и был мрачен, как туча.
— Да, вот уж неожиданный звонок. — Она улыбалась, гордясь сделанным шагом.
— Ты договорилась встретиться с кем-то завтра вечером?
— Да, с Питером Трентом. Помнишь его?
Дуглас рассмеялся из темноты низким невеселым смехом.
— Да, помню. Парень из тех, кто не любит терять время.
Флоренс вспыхнула.
— Я не спрашивала твое мнение.
— Да, конечно. Но можно задать один вопрос? С кем ты оставишь сына?
Флоренс уселась на плетеный стул и тщательно прикрыла колени полами зеленого шелкового кимоно.
— Найму сиделку, естественно.
— И как же ты собираешься найти сиделку за такое короткое время? Ведь ты никого здесь не знаешь.
Дыхание Флоренс участилось, но ей удалось улыбнуться.
— У меня есть связи.
Дуглас прищурился.
— Это хорошо. Просто я боялся, вдруг ты решила, что, если я согласился жить здесь вместе с тобой, вполне сойду за сиделку.
— Ах, вот как! — Флоренс смотрела на него несколько долгих секунд. — Давай внесем ясность в один вопрос и прямо сейчас. Мне от тебя ничего не нужно, решительно ничего.
Дуглас злобно сверкнул глазами.
— Очевидно, тебе никогда и ничего не было от меня нужно. — И с этими словами вышел.
Флоренс почувствовала слабость. Голова склонилась на грудь, она обхватила ее руками и закрыла глаза. Из столовой послышалось жужжание телефонного диска: он кому-то звонил. Пауза. Затем снова жужжание.
— Девушка, — сказал он нетерпеливо, — что-то не в порядке с линией. Я набираю номер в Нью-Йорке, но нет никаких гудков. Вы не могли бы помочь дозвониться?
Флоренс не собиралась подслушивать, но…
— Привет, Джойс! Это Дуглас…
Флоренс открыла глаза. Чему удивляться? Дуглас снова был холостяком и, несомненно, остался тем же сердцеедом.
— Как долетела? Я, признаться, беспокоился, что ты решила возвращаться на частном самолете. В следующий раз лети рейсовым. Это надежнее… — Голос стал неразборчивым, и Флоренс, неожиданно для себя, встала и подошла к двери.
Когда она снова разобрала слова, речь шла о каком-то водопроводчике. Его собеседница, видимо, собиралась приехать на остров и хотела, чтобы водопроводчик до ее отъезда починил кран. Кто же все-таки эта Джойс? Дуглас разговаривал с ней запросто, и Флоренс вдруг поняла, что ей это неприятно.
Но почему она прячется здесь, на террасе? В конце концов, Дуглас подслушивал ее разговор, и не думая прятаться. Она прошла в столовую с совершенно безразличным видом, что было далеко не просто, и принялась просматривать грампластинки.
— Да, поэтому я и позвонил, — продолжал он своим низким возбуждающим голосом. — А также чтобы поблагодарить тебя за последнюю ночь. — Он тихо рассмеялся ответу женщины.
Последняя ночь? Когда он вернулся в три часа?
— Увидимся в выходные, Джойс.
Флоренс вынула поцарапанную пластинку с увертюрой «1812 год» Чайковского, поставила ее на проигрыватель, и, если бы наверху не спал Крис, включила бы его на всю громкость.
6
Прошла еще одна беспокойная ночь, и Флоренс встала с ощущением, что не знает, как переживет этот день. Конечно, утром она сходит в магазин, а вечером пойдет куда-нибудь с Питером. Но что делать остальное время? Неужели придется быть дома с Дугласом?
Она надела легкое голубое платье с короткими рукавами и ремешком на талии, расчесала и уложила волосы в пучок на затылке, слегка подвела губы помадой. К счастью, кожа обгорела на солнце не так сильно, как показалось вчера, приобрела лишь легкий красновато-золотистый оттенок, что очень ей шло.
