— Так и есть! Чиновники из налогового управления! — Клайд, чуть было не перевернув сковороду, кинулся к раздаточному окну и, наполовину высунувшись из него, пристально вгляделся в грязное окно, выходящее на улицу. — Проклятие! — воскликнул он, и на лбу у него выступила испарина. — Готов держать пари с кем угодно, это те самые чиновники из налогового управления, о которых пишет газета.
— Чиновники из налогового управления? — Сельма вытянула шею, чтобы как можно лучше видеть улицу.
— Впрочем, нет. Это агенты ФБР.
— Ммм. Не хотела тебя расстраивать, милый Клайд, но, раз ты уж сам об этом заговорил, скажу тебе, что мне они сразу показались официальными лицами.
— Да, да, — поддержал жену Барни.
Постепенно все присутствующие собрались у окна, чтобы поглазеть на незваных гостей. Последний раз Доглег был свидетелем волнительного события весной предыдущего года, когда рухнул универсальный магазин.
Элла тоже изо всех сил вытянулась вперед. Но — увы — столпившиеся у окна посетители не позволили ей ничего увидеть.
Элла вновь занялась приготовлением десерта, зная, что, удовлетворив свое любопытство, завсегдатаи закусочной потребуют в завершение обеда большие порции яблочного пирога и абрикосового торта.
— Смотрите, смотрите, один направился сюда!
Все кинулись к своим местам, стараясь принять как можно более безмятежный вид. Элла, покачав головой, продолжала резать пироги. Зазвонил колокольчик.
— Прекрасная сегодня погода! — воскликнул Барни, не обращаясь ни к кому в отдельности.
— Да, да, интересно, что дальше будет! — поддержал его кто-то.
— Я бы хотел поговорить с хозяином закусочной, — произнес вошедший мужчина.
О Боже! Разве можно не узнать этот голос!
У Эллы упало сердце. Не может быть! Этого просто не может быть! Мак здесь? Нет, у нее просто разыгралось воображение.
Вдохнув как можно глубже, Элла осторожно сползла со своего стула и приблизилась к раздаточному окну. Медленно подняла глаза на вошедшего — и обмерла. Это был не чиновник из налогового управления.
Мужчина, скрывавший свои глаза под темными очками, был не кто иной, как ее бывший муж!
— Да? — к Маку подошел Клайд. — С кем имею честь?
— Я разыскиваю одного человека.
— И кого же? — поинтересовался Клайд.
— Женщину. Ее зовут Элла. Элла Брубейкер.
Но не исключено, что она называет себя Элла Макклоски.
Посетители перестали изображать из себя оживленно беседующих людей и навострили уши.
Клайд энергично потряс седой головой.
— Не знаю таких. Если не желаете у нас откушать, советую обратиться в другое место.
Мак нарочито медленно снял темные очки и внимательно взглянул на Клайда.
— Да, я бы поел.
В мертвой тишине, провожаемый любопытными взглядами, Мак подошел к одному из свободных столиков и сел. Ни один триллер не мог бы поспорить занимательностью с тем, что происходило в этот миг в закусочной дядюшки Клайда.
Элла с трудом добрела до своего стула и, опустившись на него, обеими руками ухватилась за стол, чтобы не упасть. Голова ее шла кругом. Надо немедленно бежать отсюда. Но как? Есть всего лишь два выхода, и оба на виду у сидящих в зале. Да и легко сказать — бежать, когда в ее положении просто слезть со стула и то трудно. Вне себя от волнения, Элла обвела глазами кухню. Нет, нет, спрятаться тут негде.
Мак, по всей видимости, знает, что она здесь. Иначе каким ветром занесло бы его в это забытое Богом место?
Ну что ж, лихорадочно соображала Элла, ему известно, что она здесь. Следовательно, с минуты на минуту он ее обнаружит. Но она все равно не откроет ему причины, заставившей ее сбежать. И, стиснув зубы, она пролистала в памяти обстоятельства, вынудившие ее к этому шагу.
Нет, ему ни в коем случае не следует говорить, что он отец ее ребенка.
В этот момент дверь кухни распахнулась, и на пороге появился Клайд.
— Он разыскивает женщину по имени Элли. Это, случаем, не ты? Я уверен, он из этих, из налоговых чиновников.
— Да нет же, Клайд, он… — Элла, не зная, как все объяснить, замолчала.
— Да, да, уверен, это так. Но ты, милая, не бойся. Я знаю, как нам поступить. Ты оставайся здесь. А я его живо выпровожу.
— В этом нет нужды. — Резкие слова Мака, выросшего на пороге кухни, прозвучали как гром среди ясного неба.
Сердце Эллы забилось сильнее. Подняв глаза на Мака, она была потрясена холодностью, с какой он смотрел на нее.
И вдруг она мысленно перенеслась в кухню дома Брубейкеров, где с замиранием сердца ожидала прихода Мака. Вырвав свою руку из пальцев Клайда, она нервным жестом откинула со лба волосы.
Их взгляды встретились, и все, что их окружало, словно перестало существовать. Элле казалось, что они не то что на девять месяцев, но и на девять минут не расставались.
И, явно помимо воли Мака, лицо его смягчилось, непримиримость сменилась любовной тоской.
Элле с большим трудом удалось подавить в себе желание броситься ему в объятия и целовать его, целовать так же исступленно, как в ночь после их свадьбы.
Как же она по нему тосковала! Больше даже, чем решалась себе признаться. Но сейчас этих долгих месяцев словно и не бывало, лицо Мака выражало настолько откровенное желание, что у Эллы закружилась голова.
Он тоже по ней тосковал. Так ей подсказало ее женское чутье.
Они глядели друг на друга, не в силах оторваться, и сердца обоих стучали быстрее.
Элла забыла про причину, заставившую ее бежать от Мака.
Мак забыл про бегство Эллы.
Пусть на короткое время, но они забыли обо всем и целиком отдались ничем не омрачаемому счастью оттого, что снова видят друг друга.
Глава пятая
Элла была счастлива, что снова видит Мака. Ей о многом хотелось его расспросить. Как поживают его родители? Как братья и сестра? Что происходит в кухне Брубейкеров? Взяли ли кого-нибудь на ее место? Здорова ли Берта?
И главное — как живет он, Мак? Тосковал ли по ней? Сумеет ли он хоть когда-нибудь простить ее поступок, пусть и причинивший ему боль, но все же совершенный ради его блага? Но нет. Этот вопрос она ему не задаст никогда.
И Мак, глядя на Эллу, хотел засыпать ее вопросами. Каким ветром занесло ее в Доглег? Почему она не объяснила причину своего ухода? Тосковала ли по нему? Означает ли нежность в ее взгляде, что она его по-прежнему любит? И самое важное — его ли ребенка она носит под сердцем?
Как ему хотелось обнять ее и убрать с лица белокурые локоны. Беременность совсем не портила ее. Она стала еще красивее. И ведь было же время, когда для них не существовало ничего, кроме их любви. К несчастью для обоих, подумал со вздохом Мак, это время безвозвратно миновало…
