Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 119
А при обсуждении ключевых вопросов он часто оказывался «белой вороной». Протестовал против решения Троцкого пустить в Мурманск войска Антанты. Резко выступал против разрекламированного «права наций на самоопределение», которым пользовались иноземцы, отрывая окраины, силился противостоять «параду суверенитетов», когда Россию пытались делить на Донскую, Черноморскую и прочие «независимые республики». Что ж, для неудобных деятелей Свердлов изобрел систему почетных ссылок. Их устраняли без шума, без скандалов, давали ответственные назначения подальше от столицы. В мае 1918 г. Иосифа Виссарионовича вдруг откомандировали «руководителем продовольственного дела на юге России» [113].
Хотя заниматься ему довелось не продовольствием. На юге как раз в это время заполыхала гражданская война, и Сталину, никогда не служившему в армии, пришлось действовать в роли командующего. Впрочем, для боевых действий 1918-го особых военных знаний не требовалось, куда нужнее было умение организатора. Сталин сколачивал фронт из разрозненных отрядов, налаживал оборону Царицына, отразил несколько белогвардейских наступлений. Это значительно повысило его авторитет. Иосифа Виссарионовича стали направлять на разные угрожаемые участки. В декабре 1918 г. в Пермь — при прорыве колчаковцев, в мае 1919 г. в Петроград — при прорыве армии Родзянко. Он умел навести порядок, разобраться в причинах неудач. И при этом, как ни парадоксально может прозвучать, проявил себя менее жестоким, чем Троцкий или Ленин. Пленных или заложников не расстреливал. Только предателей [65].
В ходе войны с Польшей в 1920 г. Юго-Западный фронт, который курировал Сталин, внес решающий вклад в победу. Но он возражал против планов «экспорта революции». Настаивал на том, чтобы довольствоваться изгнанием интервентов с российской территории. Его мнение не приняли в расчет, перспективы прорыва на Варшаву и Берлин слишком увлекли Ленина, что обернулось тяжелым поражением. Впрочем, невзирая на некоторые разногласия, Сталин оставался чуть ли не самым верным последователем Ленина, ни разу не выступал против вождя. Позволял себя спорить лишь в очень уважительных тонах, как младший со старшим, а если Ленин настаивал на своем мнении, всегда уступал.
Между тем нарастали противоречия между Владимиром Ильичом и Троцким. Ленин фанатично верил в собственные идеи «мировой революции». Полагал, что ради столь высокой цели допустимы любые средства — террор, кровь, ломка традиций. Допускал и уступки иностранцам, считал их временными. Был уверен, что надо играть на противоречиях между группировками западных держав, лавировать между ними. Но на деле получалось иначе. Не Ленин лавировал и манипулировал, а им самим манипулировали чужеземные агенты и проходимцы, окопавшиеся вокруг него. О повальном разворовывании государства он не мог не знать, чекисты докладывали. Но не мог ничего предпринять!
Троцкий набрал слишком большую силу. Жил в Архангельском, во дворце князя Юсупова. Его окружал свой «двор». Здесь проходили свои приемы, переговоры с иностранцами, совещания, о которых Лев Давидович не считал нужным информировать правительство. Очень тщательно следил за своим здоровьем, его опекали персональные врачи, даже в самые тяжелые моменты гражданской войны Троцкий не забывал брать отпуска, ездил на курорты, на охоты и рыбалки [24]. И все-таки Ленин нашел, как окоротить Льва Давидовича, но самому не ввязываться в конфликт. Чужими руками. Для противовеса «вождю номер два» Ленин начал возвышать Сталина. В дополнение к посту наркома по делам национальностей Иосиф Виссарионович стал наркомом госконтроля, а потом наркомом Рабоче-крестьянской инспекции (Рабкрина), призванной наводить порядок в стране, налаживать контроль во всех сферах. С подачи Ленина его назначили и председателем комиссии Политбюро по военным вопросам.
И вот тут-то Сталин начал раскапывать вопиющие злоупотребления, хищения, исчезновение средств, выделенных на те или иные нужды. А после фиктивного «паровозного заказа» и спекуляции на голодающих готовились новые прикрытия для утечки за рубеж золота и ценностей. Например, проект заказа на западе винтовок и пулеметов на десятки миллионов золотых рублей. Хотя винтовок и пулеметов после двух войн было девать некуда, их дарили туркам. Как только стали вскрываться эти безобразия, Троцкий и его клевреты задергались. Сталина принялись подсиживать, силились свалить. Но Ленин прикрыл своего ставленника. В марте 1922 г., на XI съезде, укрепил его позиции. Ввел Сталина в Секретариат ЦК и даже придумал для него особый пост, которого ранее не существовало — генеральный секретарь ЦК.
Правда, эта должность еще не означала правителя страны и партии. Сталин получил только власть руководителя партийной канцелярией. Но случилось это весьма кстати. В июне 1922 г. Ленина хватил первый инсульт. Сперва считали, что он выбыл временно. К осени Ленину и в самом деле, вроде бы, стало получше. Он вмешался в проекты создания Советского Союза. Отверг сталинский вариант — чтобы национальные республики вошли в Российскую Федерацию на правах автономных. Настоял на ином принципе, чтобы национальные республики заключили равноправный союз с Россией. Ведь в будущем к такому союзу смогут присоединиться Польша, Германия, а за ними, глядишь, и Франция, Англия… Сталин, как обычно, уступил «учителю». СССР был создан по ленинской схеме.
Но время, отпущенное на земле «учителю», истекало. В конце 1922 г. последовал второй инсульт. В большевистском руководстве завязалась жаркая борьба. Крыло «интернационалистов» действовало через Крупскую, настраивало и возбуждало больного вождя против Сталина, пыталось состряпать из отрывочных диктовок «политическое завещание». Но Крупская перестаралась, в марте 1923 г. у Ленина случился третий инсульт, он окончательно лишился дара речи.
А в борьбе за власть Сталин выигрывал. Во многих отношениях он выглядел противоположностью Троцкого. Не был замешан ни в каких темных махинациях. Не был и позером, не играл на публику. Жил очень скромно, занимал со второй женой Аллилуевой и ее отцом трехкомнатную квартиру в одном из флигелей Кремля. Никакими дополнительными благами, не положенными ему по должности, не пользовался. Был постоянно в работе, не гнушаясь кропотливой неблагодарной «текучки».
Низовая партийная масса чувствовала разницу, ее симпатии оказывались на стороне Сталина. Троцкого знали как высокомерного «барина», жесточайшего тирана. Знали по «децимациям» в армии, когда в отступивших полках расстреливали всех командиров, комиссаров, и каждого десятого бойца. Знали по диким кампаниям террора в городах, «освобожденных» от белых. Знали по свирепому подавлению восстаний, истреблению казаков. Знали по расстрелам железнодорожников и рабочих, не сумевших выполнить то или иное задание. Чего хорошего можно было ждать, если такой деятель встанет во главе партии и государства?
Мало того, высокомерие и бонапартизм Льва Давидовича восстановили против него даже вчерашних соратников. Его родственник Каменев, его масонские «собратья» Зиновьев и Бухарин поразмыслили и стали отходить от него. Оказаться под началом Троцкого выглядело слишком уж неприятной перспективой. Но и западных хозяев и покровителей он устраивал все меньше. Слишком занесся, становился неуправляемым. Что же касается Сталина, то его недооценили. Коллеги по большевистскому руководству считали его недалеким, недостаточно опытным. Был послушным орудием Ленина, а теперь его будут подправлять и регулировать Каменев с Зиновьевым. Чего же еще желать? Лев Давидович стал терпеть поражения, терял сторонников. Его противники усиливались. А окончательный выбор, кому верховодить в Советском Союзе, подтолкнули события в Германии.
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 119
