— Бри? Кейд? Вы мне ничего не хотите сказать? — шипит папа, когда подходит офицер.
— Н-е-е-ет… ничего, — отвечает Бри.
— Нет, — негромко добавляю я.
Папа опускает стекло и поспешно натягивает на лицо улыбку.
— Добрый вечер, офицер. Все в порядке? Я же не превысил скорость, не так ли?
Полицейский внимательно осматривает машину, каждого сидящего, но особое внимание уделяет нам с Бри.
— Куда направляетесь?
— В Кэннон Бич.
— Предъявите, пожалуйста, ваши права.
Папа протягивает ему документы.
— Дети, находящиеся в машине, ваши? — интересуется полицейский, изучая папино водительское удостоверение.
— Были мои, — нервно усмехнулся отец.
Офицеру совсем не смешно. Он просит папу открыть багажник, потом обходит машину и направляется прямо к нам с сестрой.
— Вы, ребята, знаете, почему я здесь? — спрашивает он. Голос его внушает такое же опасение, как и пульс Энн.
Я утвердительно киваю, но Бри отрицательно качает головой.
— Неужели папа опять превысил скорость? — невинно спрашивает она. — Мама говорит, что он любит надавить на газ.
— Значит, это ваш отец?
— Был моим, — со смешком отвечает Бри, цитируя слова, произнесенные отцом минуту назад.
— В таком случае, — продолжаем полицейский, — почему на 9-1-1 поступил звонок о похищении детей?
Бри непонимающе — «знать ничего не знаю» — смотрит на него и отвечает:
— Может быть, в другой машине?
Несмотря на блестящую игру сестры, я понимаю, что сейчас не время для шуток. Я роюсь в лежащих на полу бумажках и достаю листок, на котором написано: «Помогите! Нас похитили! Позвоните в полицию!»
Офицер записывает наши имена и возраст в блокнот и направляется назад к своей машине. Через несколько минут он возвращается, получив подтверждение, что Делл и Эмили Беннетт являются родителями Энн, Бри и Кейда.
— Все подтвердилось, — сообщает он отцу. — Похоже, мистер Беннетт, вам не позавидуешь — хлопот полон рот.
Папа гневно смотрит на нас в зеркало заднего вида.
— Вам и не снилось. Что нужно сделать, чтобы на пару месяцев посадить их под замок?
К счастью, полицейский не собирается предъявлять нам обвинение. Однако папа обвиняет нас в мятеже.
— Может быть, сегодня только Кейд разговаривает как пират, — говорит он, когда мы вновь выезжаем на дорогу, — но, клянусь, вы оба — дети-пираты. И это совсем не комплимент. — Он продолжает разговаривать спокойно, чтобы еще больше не расстраивать Энн, но я вижу, что он вот-вот придет в ярость. — Похищены? Наша поездка началась всего час назад, а из-за вас уже пришлось останавливаться по требованию полиции, потому что меня подозревают в похищении. — Он опять смотрит в зеркало заднего вида, чтобы удостовериться, что мы все во внимании. — Ребята, вы вообще помните, зачем мы едем на побережье?
— Да, — отвечает Бри.
— Кейд?
— Так точно, кэп.
— Отлично. Но если вы знаете почему, тогда я хочу, чтобы вы вели себя так, как будто это важно и для вас. Когда я говорил, что мы не можем позволить себе всех ваших шуточек, — я говорил серьезно. Этим летом все делается ради Энн, а не ради вас, два хулигана. — На секунду он замолкает, но продолжает играть желваками. — Признайтесь мне честно, вы готовы сделать так, чтобы это лето сработало как надо? Или мне прямо сейчас поворачивать домой?
— Делл, — негромко успокаивает мама, — не грози отменить поездку. В этом нет необходимости.
Он отрывает взгляд от дороги и недоверчиво смотрит на маму:
— Почему ты подрываешь мой авторитет? Я пытаюсь сразу поставить точку в этой истории, чтобы все лето мы не расхлебывали подобный вздор, а ты такое заявляешь.
— Тон смени, — отвечает она, даже не глядя на мужа. — Неудивительно, что дети часто разговаривают на повышенных тонах.
Папа вновь концентрируется на дороге и бормочет:
— Опять эти упреки о тоне. Я всегда общаюсь не тем тоном… — После того как пыль немного улеглась, он опять смотрит в зеркало заднего вида. — Простите, ребята, отвлекся. А теперь я жду ответа: вы готовы изменить свое поведение или мне поворачивать?
— Я готов.
— Я тоже, — щебечет Бри. — Прости, Энн. Я не хотела подвергать тебя, ну ты понимаешь… и твое сердце всем этим завыванием сирен.
Энн расплывается в улыбке:
— Шутишь? Было так весело. А какие еще надписи вы показывали в окно?
На секунду на лице Бри отражается паника, и я знаю, о чем она думает.
— Да так… ерунду всякую, — отвечает она.
— Все равно дайте посмотреть.
— Нет. Там одни глупости. Тупые просьбы попросить людей посигналить или рукой помахать.
Энн не дура. Одного нежелания Бри показать записки более чем достаточно, чтобы заподозрить, что мы что-то скрываем. К тому же ей известно, что родители, опасаясь навредить ее больному сердцу, готовы исполнить любое ее желание, поэтому Энн тут же обращается к маме:
— Мама, Бри с Кейдом не дают мне посмотреть, что еще они писали.
— Бри! — окликает мама.
— Ребята, покажите их Энн, — просто велит отец.
— Но…
— Никаких «но»! — рявкает папа, не давая Бри закончить свои возражения.
Отец искоса смотрит на маму, чтобы убедиться, что она не станет опять ругать его за то, что он повысил голос.
Я протягиваю всю кипу исписанных листов Энн. Ей хватает пяти секунд, чтобы найти плакат, посвященный ей.
— Кто это написал? — тут же вопит она. Ее лицо тут же багровеет, а это означает, что сердце работает на пределе. — Вы два ничтожества, понятно вам?
— Это написал Тупица, — тут же открещивается Бри. — Мои совершенно безобидные.
Безобидные?! Из-за твоих нас остановила полиция!
— Откуда вам вообще известно, целовалась я или нет?
— А ты целовалась?
— Не ваше дело!
— Энн, — предостерегает мама, — пожалуйста, не заводись. Сделай глубокий вдох, мы все выясним.
Лицо Энн до сих пор горит, но она делает глубокий вдох через нос, потом поворачивается ко мне и спрашивает:
— Кейд, зачем ты такое написал?
Резонный вопрос. Я на мгновение задумываюсь, прежде чем ответить по-пиратски:
— У тебя же никогда не было приятеля, и ты никогда не приводила домой жениха, чтобы поужинать или позаниматься вместе. Поэтому я решил, что ты никогда не целовалась.
— Папа! Пожалуйста, запрети ему так говорить. Он сводит меня с ума!
