— Не забывай, насколько он нам выгоден.
— По-твоему, я нуждаюсь в напоминаниях?
— Значит, ты пропустил встречу, чтобы поработать над материалами?
— Майк, ради бога, отстань.
Секунду двое партнеров буравили друг друга взглядом. Потом Крониш скосил глаза, и Тим, проследив, куда он смотрит, увидел стоящий в углу рюкзак.
— А это зачем?
— Что?
— Рюкзак, — указал подбородком Крониш.
— Обычный рюкзак.
— Ты ведь с ним, кажется, и по кабинетам ходишь?
Вот сейчас возьму и признаюсь, мелькнуло у Тима.
Покажу Майку статью в «Новоанглийском медицинском вестнике» и подробно обрисую, каково это — из последних сил бороться с клеймом чокнутого. «Понимаешь, Майк, пока неизвестно, физическое это расстройство или психическое». Выложу все как есть, и Майк откликнется с несвойственным ему сочувствием и пониманием, потому что, в конце концов, все мы люди, и каждый может вдруг заболеть или даже умереть.
— Ладно, слушай… — Он выдержал паузу. — Перспективы у нас неважные.
— У кого это «у нас»?
Тим вздохнул поглубже.
— У Джейн рецидив рака.
Крониш тут же подобрался. Подавшись вперед, он сложил ладони домиком, словно в молитве, и впился в Тима взглядом. Между бровей залегла надлежащая страдальческая складка.
— Вот черт… — проговорил он.
— Да.
— Это ужасно.
Воцарилось почтительное молчание.
— Чем мы можем помочь?
Именно этого вопроса он и ждал. Но сначала выдержать еще одну паузу…
— Просто дайте мне спокойно заниматься делом.
Крониш поднял обе ладони вверх.
— Пожалуйста, занимайся.
Вскоре он удалился. Только после его ухода Тим сообразил, что мнимый рак Джейн все равно не объясняет, зачем ходить по кабинетам с рюкзаком. Крониш с его цепким юридическим умом вряд ли упустит эту нестыковку. Наверное, уже обратил внимание и подозревает, что вся история шита белыми нитками. Однако пока у него отложилось только одно слово — «рак». Все остальное пролетело мимо. Таково преимущество — завидное и печальное преимущество — знакомой всем смертельной болезни.
13
Небо окрасилось в свинцово-серый, словно борта линкора. Тротуар Бруклинского моста и паутина металлических тросов идеально гармонировали с угрюмым фоном. Тим поднялся на мост и миновал первую арку. Внизу пенилась фестончатыми узорами бегущая в гавань Ист-Ривер. Решив, что он здесь один, Тим попытался выплеснуть душившую его ярость, завопив во все горло под свист налетающего ветра, но сразу за аркой обнаружил слившуюся в объятиях парочку, фотографирующую себя с вытянутой руки. Парень с девушкой отпрянули в испуге, прижимаясь к кирпичной опоре.
Подъем кончился, между первой и второй арками парапет шел горизонтально. Тим почувствовал, что его кто-то нагоняет, но не обратил внимания, пока прохожий, поравнявшись с ним, не спросил:
— Не вы, часом, защищаете Хоббса?
Тим обернулся. А этот откуда вынырнул? На мосту никого, парочка у арки уже исчезла.
— Что, простите?
— Вы адвокат Хоббса, так ведь?
Когда тебя ни с того ни с сего окликают посреди Бруклинского моста — это неожиданно. Когда тебя окликают прицельно — это неспроста. Убийство упоминалось в газетах всего раз или два, и то лишь поначалу — не хватало звездной составляющей, — поэтому Тим и предположить не мог, что кто-то посторонний узнает адвокатов в лицо.
— Мы знакомы?
— О, вряд ли.
Прохожий был примерно одного с Тимом роста, под слоями зимней одежды угадывалась худощавая фигура. На поднятый воротник верблюжьего пальто ложился мягкими складками черный кашемировый шарф, закрывающий шею, а макушку грела огромная соболья шапка. Мех колыхался под ветром, словно поле черной пшеницы. У прохожего было вытянутое бледное лицо — слишком бескровное для усов, не порозовевшее даже на холоде, с ямочкой на выступающем круглом подбородке — и длинный хрящеватый нос с заметной, похожей на костяшку пальца, горбинкой.
— Откуда вы меня знаете?
— Шел за вами из центра города, — ответил незнакомец. — Вы ведь там работаете?
— Это не ответ. Вы шли за мной из самого центра до Бруклинского моста?
— А что? Погода располагает к прогулкам.
— Вовсе нет. Температура минусовая. Так зачем вы за мной шли?
Незнакомец не отставал ни на шаг, прижимаясь чуть не вплотную.
— Жуткое убийство, — протянул он. — Раскромсать собственную жену на лоскуты… Произведение искусства, почти шедевр в каком-то смысле, — но ведь отвратительный. Как вы можете защищать такого отморозка?
— Вы кто? Я вызову полицию!
— Вы видели фотографии с места преступления? Порезы весьма обдуманные. Он не просто колол куда попало — по крайней мере, после первой пары ударов. Маньяк он, ваш подзащитный!
— Я вызову полицию.
Однако доставать телефон Тим не спешил — из опасений, что незнакомец выбьет трубку из рук. Он не хотел терять новый «блэкберри» сразу вслед за прежним, тем более что нужно будет позвонить Джейн, когда прогулка закончится.
— И почему вдруг Стейтен-Айленд? — не унимался приставала. — Зачем сбрасывать тело на заброшенной стейтен-айлендской свалке?
— Кто вы такой?
— Ваш клиент живет в Рае. Зачем тащиться в такую даль, на Стейтен-Айленд?
— Откуда вам все это известно?
— Хотите знать, что мне на самом деле известно?
Незнакомец резко остановился. Тим вынужденно шагал дальше, и через пару секунд незнакомец уже прилично отстал. Обернувшись, он увидел удивление на лице приставалы.
— Вам разве неинтересно?
— Выкладывайте! — проревел Тим.
— Ваш подзащитный невиновен, мистер Фарнсуорт! — заорал незнакомец, перекрикивая вой ветра. — Хоббс — невиновен!
Он вытащил из-под пальто запаивающийся пластиковый пакет. Внутри виднелся мясницкий нож. Покачав пакетом в воздухе туда-сюда, незнакомец развернулся и пошел прочь.
14
Кладбище покоилось под белым саваном, на который, словно облако праха, опускались сумерки. Черный «Мерседес» пробирался по лабиринту извилистых улочек.
Джейн, ехавшая следом, остановилась у обочины и, увязая в снегу, поспешила к надгробиям.
Тим лежал на расчищенной гранитной плите. От прикосновения Джейн он вздрогнул всем телом, словно она выдернула его из параллельного мира. Глаза в прорезях лыжной маски лихорадочно заметались. Сон под открытым небом опять вынудил его сдаться на милость неизвестности. Чувствовалось приближение какой-то жесткой расплаты.
