– Сэр, есть ли еще что-нибудь, что вы могли бы рассказать мне про Аманду Виндхэм? Что еще вы помните о ней?
Старик нахмурил лоб и недовольно скривил губы.
– Там и запоминать-то особо нечего было. В последний раз я видел ее чуть более двух лет тому назад. Маленькое язвительное создание, вся в белом… Она сказала, что так чувствует себя ближе к Небесам. А я подумал, что она похожа, скорее, на засушенную мумию.
Его следующий смешок привел к еще одному, уже более серьезному приступу кашля; старик лишь судорожно ловил ртом воздух и был таким бледным и слабым, что мог только моргать своими слезящимися глазами.
Стивен понял, что разговор их окончен, и тяжело вздохнул. Хотя ему хотелось еще порасспрашивать старого джентльмена, он видел, что тот изнемог от напряжения и уже не в состоянии продолжать разговор. Поднявшись, граф поспешно позвал женщину и тут же ушел.
Через пять минут он снова был на улице и, несмотря на прекрасный лондонский день, недовольно хмурился. Стряпчий описал Аманду язвительной и изможденной болезнью, использовав два эпитета, которые Стивену никогда бы и голову не пришло применить по отношению к этой девушке. А теперь еще и это странное упоминание о белом облачении, тогда как Аманда открыто заявила ему, что просто ненавидит этот цвет.
Было очевидно, что произошло что-то очень значительное, заставившее чахлую девушку превратиться в отзывчивую, открытую и живую женщину, какой Аманда выглядела сегодня. Может быть, смена религии? Стивен пожал плечами. Что бы ни случилось, это должно было быть чем-то очень существенным.
Возможно, ему следует съездить в Йорк и осмотреться на месте. Задать несколько нескромных вопросов и заплатить гинею-другую, чтобы узнать всю эту историю в подробностях. И он обязательно добьется своего! Стивен искоса взглянул на солнце, оценивая его положение на небе. У него есть время, чтобы отправиться туда еще сегодня. Тогда в Йорке он сможет быть завтра к вечеру. Но, к сожалению, другие поместья требовали гораздо большего его внимания, чем йоркширское имение. За время своей долгой болезни отец слишком пренебрегал ими. А его брат Гарри оставил все дела в полном хаосе Стивен просто не мог позволить себе терять время на поездку в Йорк.
Вздохнув, Стивен вынул свои карманные часы и сосредоточился на том, чтобы спланировать остаток этого дня. Он noтратил чересчур много времени на визит к старому мистеру Олтетену, так что теперь у него оставалось всего полчаса на встречу с Перри, виконтом Дербароу, его наставником по части овцеводства. Глухо застонав, Стивен пришпорил своего черного жеребца, безуспешно стараясь выбросить из головы мысли о молодой подопечной, которая требовала особого внимания.
Она была необычной, странно интригующей, неистово напористой и безнадежно прямолинейной. Ее окружала тайна, и он был полон решимости разгадать ее. Возможно, ему удастся получить ответы на свои вопросы у самой девушки. Прочесть ее мысли ему определенно удастся. Какой-нибудь час пристального внимания к ней должен обеспечить его всей необходимой информацией, которую он искал.
Чувствуя, как впервые на этой неделе у него поднимается настроение, Стивен улыбнулся. «Да, – подумал он, – нужно всего лишь еще немного поработать с этой странной Амандой, и у меня в руках будет ключ к столь загадочной зажигательной провинциалке».
* * *
Джиллиан сидела и смотрела в окно на тихую лондонскую ночь. Больше всего на свете ей сейчас хотелось раствориться в этой темноте, побродить по диким болотам своего детства, чтобы успокоить поднявшуюся в груди тревогу.
Но она не могла этого сделать. Это был Лондон, и, несмотря на горячее желание пренебречь всеми ограничениями графа, Джиллиан была не настолько глупа. Отправиться в одиночку гулять по ночному Лондону – весьма глупая затея, не говоря уже о том, что совершенно бесполезная. Она и представить себе не могла что-то менее спокойное и умиротворяющее, чем большой город.
Когда Джиллиан составляла свой план относительно того, как занять место Аманды, она мечтала о пылких поклонниках, элегантных бальных платьях, о непрерывной радости и смехе в течение многих месяцев, которые придут с богатством и… статусом законной дочери дворянина. Тогда она не думала о каких-то корсетах, туповатой прислуге и разных нелепых ограничениях, словно специально придуманных для того, чтобы отравить жизнь любому нормальному человеку.
Белое! Ей придется одеваться в белое. Нельзя никуда ходить одной. Нужно все время носить шляпку, разговаривать тихо и только о каких-то учтивых пустяках. Да, она слышала все эти правила, которые граф перечислял ей вчера вечером, но, честно говоря, почти не обратила на них внимания. Потому что считала все это лишь плодом его неприязненного отношения, а вовсе не важными предписаниями, которым надо будет следовать.
Но потом она с ужасом обнаружила, что графиня не только твердо поддерживает каждое из этих строгих требований, но добавила к ним еще и кое-что свое. Джиллиан могла бы пренебречь и этим тоже – в конце концов, похоже, леди Мавенфорд просто нравился испытываемый Джиллиан дискомфорт, – но и портниха, к которой они приехали, тоже была явно шокирована тем, что кто-то в принципе может задавать какие-то вопросы насчет этих самых правил.
– Ну, разумеется, вы должны быть одеты во все белое! – горячо воскликнула модистка с сильным французским акцентом. – Разве ваша мама не рассказывала вам такие простые вещи?
– Ее мама умерла при родах, – ответила за нее графиня своим обычным высокомерным тоном. – Боюсь, что наша Аманда совсем не знакома с утонченностью высшего общества.
– Ах, – отозвалась модистка, со снисходительным пониманием кивнув графине, – тогда вам очень повезло, что учить вас правилам хорошего тона будет леди Мавенфорд. Она мудрая женщина и никогда не допускает ни малейшего промаха.
Графиня, конечно, улыбнулась такому лестному комплименту, а модистка поклонилась ей, в то время как Джиллиан едва не задохнулась от возмущения. Перехлестывающее через край восхищение портнихи, разумеется, было направлено только на то, чтобы заработать доверие графини. Это бы понял любой глупец. Раньше Джиллиан просто посмеялась бы над этим представлением, но лесть укрепила взаимную приязнь этих двух женщин, и Джиллиан потеряла всякую надежду на то, что портниха поможет ей пошить хотя бы одно эффектное бальное платье.
И уже очень скоро Джиллиан отказалась от бесполезных попыток как-то высказывать свое мнение. Она даже перестала обращать внимание на многочисленные отрезы тканей, которые выносили и прикладывали к ее фигуре. Она превратилась в человекоподобную куклу. Закрыв глаза, Джиллиан представляла себе, что находится у себя в Йорке, в своем тайном убежище на дереве.
Все исчезло. Даже ее радужные мечты.
После всех покупок, которые, как показалось Джиллиан, длились бесконечно, они с графиней вернулись домой. Пожилая дама, жалуясь на изнеможение, тут же удалилась к себе спать. А Джиллиан отправилась в свою комнату, встретилась взглядом с глуповатой горничной и сбежала из своей спальни вниз. Здесь она пообедала в полном одиночестве, раздосадованная тем, что граф не удосужился вернуться к этому времени.
