Жандармские дознания по закону от 7 июня 1904 г. имели характер предварительного следствия, а назначение дознания, следствие и предание суду было в компетенции командующего войсками военного округа. Теперь предполагалось усилить гражданскую юстицию военной, более компетентной в вопросах такого рода (по аналогии с действующим законодательством Германии).
Составители использовали опыт принятия подобных юридических актов в других странах — Германии, Японии и т. д. Ими также были привлечены материалы крупнейших шпионских дел начала века: Грубмана (1901–1902), Грима (1902) и др.
Проект изменения касался ст. 108, 111, 112 Уголовного уложения, ст. 33, 250, 260, 281, 315, 318, 335, 378, 379, 562 и 788 Военно-судебного Устава и ст. 250, 2601, 2644, 2617 и 1032 Устава уголовного судопроизводства. Закон ужесточал наказания и предусматривал санкции за новые виды разведывательной деятельности (авиаразведка, пролет над чужой территорией, использование телеграфа и т. д.).
Однако в мае 1910 г. Военно-Судное управление вернуло проект на доработку, потребовав его согласования с Министерством юстиции. Его сочли излишне детализированным и строгим, т. к. «в прессе тогда вообще нельзя будет обсуждать что-либо военное».
В мае 1911 г. Резанов был представлен к государственной награде за свою работу. После доработки и рассмотрения закона в Совете Министров 31 декабря 1912 г, по представлению министров военного и юстиции с замечаниями Председателя Госсовета проект был передан в Государственный совет. 5 июля 1912 г» одобренный Государственной думой закон был подписан императором Николаем II на яхте «Штандарт».
* * *
С началом Первой мировой войны русское правительство прибегает к глобальным мерам профилактического характера, направленным на нейтрализацию самой угрозы возникновения шпионских организаций. По циркуляру МВД от 25 июля 1914 г. все германские и австро-венгерские подданные, числящиеся на действительной военной службе стран противника и временно находящиеся на территории России, считались военнопленными и подлежали немедленному арест., Такая же участь ждала и лиц, числящихся в запасе: их предполагалось выслать с территории Европейской России и Кавказа в Вятскую, Вологодскую, Оренбургскую губернии и Якутскую область. Если же в отношении этих лиц возникали подозрения в шпионаже, они подлежали немедленной высылке.
29 июля 1914 г. издается новое постановление № 434 8 связи с объявлением Германией мобилизации все австрийские и германские подданные от 18 до 45 лет считались военнопленными. Если местные власти гарантировали их лояльность, то им разрешалось продолжать жить на старом месте под надзором полиции и под подпиской о невыезде. Всего в 1914–1915 гг. в Сибирь и северные губернии было выслано 870 немецких офицеров и 57 765 нижних чинов, 2970 офицеров Австро-Венгрии и 141 012 нижних чинов.
В 1914 г. принимается распоряжение о порядке задержания подозрительных иностранцев, издается постановление об усилении наблюдения за деятельностью германских разведывательных органов на русских железных дорогах. Предпринимались действия по изъятию русских денег и золотой монеты, обнаруженных у выезжающих за границу подданных воюющих с Россией держав» Обсуждался вопрос о возможности пребывания на железнодорожной службе лиц немецкого происхождения, особенно на дорогах, примыкающих к прифронтовой части империи.
Надо отметить резкий рост в ходе войны антинемецких настроений. В документах Штаба Отдельного корпуса жандармов зафиксирован случай недовольства рабочих г. Самары в 1915 г. фактами службы лиц немецкого происхождения в различных учреждениях. В 1915 г. вышло постановление о снятии на железных дорогах плакатов и объявлений, рекламирующих изделия, произведенные в Германии и союзных с ней странах. Тогда же имели место случаи погромов немецких магазинов в Москве, и вышло предписание городовым снять в городе все немецкие вывески. В 1916 г. обсуждался вопрос о запрете продажи клея «Синдерикон» Отто Рингса, «к трубочкам которого приложены рекламы, содержащие в себе глумление над русской армией»,
Одновременно на окраинах активизируются сепаратистские настроения.
В первые же дни войны представители Финляндии обратились к Швеции с просьбой помочь в обучении в этой стране боевиков финского освободительного движения. Однако им отказали. Тогда состоялись аналогичные переговоры с Германией. В декабре 1914 г, с помощью немецких спецслужб была создана такая организация. В нее вербовались по преимуществу финские интеллигенты и студенчество. Руководил этим процессом особый комитет в Гельсингфорсе во главе с магистром философии Каем Доннером. Был создан также вышестоящий комитет в г. Стокгольме. В Германии, под Гамбургом, учредили лагерь, где обучали навыкам шпионской и подрывной работы. Всего в 1914 г. — первой половине 1916 г. здесь прошло обучение более двух тысяч человек.
Отношение к немецкой пропаганде населения национальных окраин было неодинаково. Среди определенных слоев она, безусловно, находила самый живой отклик. Например, в июле 1914 г. в деревне Рассули Радовского прихода Выборгской губернии учитель Суенянской школы Седергольм вел антирусскую агитацию. Утверждал, что России приходит конец и что «единодушное сопротивление русским даст возможность свободно вздохнуть от ига и разовьет народную культуру». В 1915 г. командующий корпусом жандармов в записке к и.о. Курляндского губернатора Б.Н. Хитрово отмечал, что «никогда так резко не обнаруживались немецкий состав классных чинов полиции и материальная зависимость урядников от немецких баронов, как в эти дни». Действительно, с момента начала немецкого наступления полиция края ведет себя крайне пассивно и всячески угождает местным дворянам немецкого происхождения, с восторгом ожидающих прихода немцев. Против немецких прибалтийских баронов был возбужден ряд дел за саботаж военных поставок.
В то же время бытовали мнения, что германское нашествие несет вовсе не освобождение Польши, Финляндии, Украины от «русского ига», а оккупацию. Показательно перехваченное русскими спецслужбами 15 августа 1914 г. письмо из варшавской конторы «Сигизмунд и Тадзио» в г. Житомир Г.Ю. Закржевскому. В нем колоритно описываются братание русских и поляков, отдание российскими офицерами чести при исполнении оркестрами в Варшаве польских национальных песен и т. д. По словам автора послания, «эта война будет для поляков великой эпохой самостоятельности под скипетром русским, более гуманитарным, чем немецкий».
* * *
Неудачи русской армии на фронте, явные просчеты высшего офицерского корпуса (часто немецкого происхождения) очень скоро отразились на настроении в русском обществе. Это видно по материалам перлюстрированной жандармами переписки.
В письме В. Баранцевича в Гомель Р.И. Николаевой от 2 января 1915 г. с горечью говорилось: «Очень жалею, что нашего штаба не захватили немцы, осталось бы меньше бездарностей». По Москве начинают гулять слухи, что Перемышль сдали «изменой» и что многие видели перевозимых по улицам столицы генералов-предателей, закованных в кандалы.
Неудачи фронтовых операций, особенно если ими руководили генералы с немецкими фамилиями, общество было склонно объяснять только изменой. С 19 января 1915 г. контрразведка вела перлюстрацию переписки и агентурное наблюдение за командиром 3-го армейского корпуса Павлом Георгом Карловичем Эдлером фон Ранненкампфом. Проверялись слухи об измене генерала и его тяге к мародерству. Он обвинялся в сознательном проигрыше кампании на Западном фронте, провале Березинской операции, взятках с поставщиков в армию, грабежах населения (генерал присвоил большое количество серебра, мехов, хрусталя, конфискованных в разоренных войной имениях). Ранненкампф был отстранен от командования. Интересно, что его жена, Вера Николаевна, пыталась утешить опального генерала: на спиритических сеансах ей якобы являлись «духи», которые сообщали, что гонения на Ранненкампфа — это происки изменников, «Мясоедовых» и «Сухомлиновых».
