Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 113
* * *
Судя по летописным известиям, численность русских войск над монголами была подавляющей, только одна рать Мстислава Романовича Киевского насчитывала 10 000 воинов. Понятно, что не одну только дружину вел за собой киевский князь, то же можно сказать и про двух других Мстиславов: «Тогда был Мстислав в Киеве, а Мстислав Козельский в Чернигове, а Мстислав Торопецкий в Галиче. То были старшие князья в Русской земле» (Повесть о битве на реке Калке). И опять под понятием «Русская земля» здесь имеется в виду Южная и Юго-Западная Русь, где эта троица всеми делами и заправляла. Что же касается численности русской рати, то устоявшаяся цифра в 80 000 воинов вызывает определенные сомнения. В. Татищев приводит не менее легендарные данные: «Князь великий исчислил все войска, которые с ним были: киевских, переяславских, городенских, черных клобуков и поросян 42 500, со Владимиром Рюриковичем, смоленчан и туровцев 13 тысяч 800, с князем Мстиславом черниговских и северских 21 300, да вятичей 2000, с князем Мстиславом галичан, владимирцев, лучан и подунайцев 23 400 и прочие младшие князи с ними, всего сто три тысячи (по-моему, 89 950), какого русского войска давно вместе не бывало». Чтобы увидеть, насколько цифры, которые приводит Василий Никитич, не соответствуют действительности, достаточно просто сопоставить его данные о вооруженных силах, которые пришли из Смоленской земли, с летописными свидетельствами. Историк пишет: «со Владимиром Рюриковичем, смоленчан и туровцев 13 тысяч 800», а I Софийская летопись сообщает — «а из Смоленьска наруб 400 муж и инем странам». Не доверять летописному свидетельству у нас оснований нет, к тому же очень слабо верится, что такой город, как Туров, был способен выставить несколько тысяч человек — дай бог пару сотен наскрести! И Ипатьевская летопись отмечает: «А куряне и трубчане и путивлици, и киждо со своими князьми придоша коньми». Т. е. летописец подчеркивает — эти князья привели только свои конные дружины, пешей рати с ними не было, а как мы знаем, эти элитные подразделения были немногочисленны. Тот же Татищев, рассказывая о сборе войск, сообщает: многие князья «обещали по крайней возможности больше войск собрать и немедля прийти, но многие, не желая пашен оставить, с малыми войсками шли». Что же касается галицкого и волынского князей, то и они при всем желании не смогли привести к Днепру все те войска, которые могли бы набрать в своих владениях. Над их землями постоянно нависала угроза с Запада, где венгры и ляхи только ждали момента, чтобы протянуть свои загребущие руки в сторону Руси. Потому и приходилось и Мстиславу Мстиславичу, и князю Даниилу оставлять в своих городах значительные силы, которые во время их отсутствия могли бы отразить вражеское вторжение. Да и половцы, разгромленные монголами в нескольких сражениях, вряд ли могли выставить большое войско — многие их воины пали в боях, другие просто разбежались и откочевали за Днепр или в Крым. На мой взгляд, численность всех русских полков вряд ли превышала 40 000 воинов, а половецкие ханы могли выставить отряд конницы не более 10 000 сабель. В любом случае этих сил при разумном руководстве было более чем достаточно, чтобы несколько раз подряд разгромить этот злосчастный монгольский корпус, который был измотан непрерывными боями и длительными походами, поскольку опыт войны в степях у русских князей, воевод и простых гридней был колоссальный. Но это хорошо понимали и их враги, а потому в один прекрасный день в русском лагере появилось монгольское посольство.
* * *
Ситуация повторялась один в один — как в свое время монголы сумели разъединить половцев и алан, а потом разгромить их поодиночке, так и теперь они стремились спровоцировать конфликт между русскими князьями и половецкими ханами. Все летописи, которые описывают это посольство, однозначно отмечают его провокационный смысл и подчеркивают стремление послов внести разлад между союзниками. «Слышали мы, что идете вы против нас, послушав половцев. Но мы вашей земли не занимали, ни городов ваших, ни сел, на вас не приходили, но пришли, посланные богом, на холопов своих и на конюхов, на поганых половцев. Возьмите с нами мир, а с нами войны нет. Если бегут к вам половцы, то вы бейте их и добро их берите себе. Слышали мы, что и вам они много зла сотворили. Потому мы их и бьем отсюда» (Повесть о битве на реке Калке). Однозначно, что в составе посольства были и лазутчики, которые должны были все тщательно разведать, а потом донести своим командирам — Субудаю и Джебе-нойону. Рогожский летописец называет конкретную цифру численности посольства, которое прибыло в лагерь: «прислаша 10 муж с поклоном», что вполне достаточно, чтобы одни вели переговоры, а другие бы все высматривали. Только вот у половцев уже был печальный опыт общения с монгольскими послами, и, судя по всему, они им поделились со своими русскими союзниками. Надо думать, что, услышав от врагов знакомые речи, хан Котян со всех ног бросился к своему зятю и употребил все свое красноречие, убеждая не совершать ошибку, которую когда-то совершили половецкие ханы. Но Мстислава ни в чем убеждать было не надо, он для себя давно уже все решил в Галиче, и не для того он собрал пол-Руси, чтобы в итоге послушаться неведомых пришельцев и перебить союзников. Скорее всего, именно он и выступил инициатором расправы над монгольскими послами, настояв, чтобы их выдали его родственнику Котяну — вот тут-то половцы и отвели душу, отыгравшись на послах за все, что претерпели от их соотечественников. После этого громадная русская рать снялась с лагеря и двинулась по правому берегу Днепра на юг, в сторону расположенной в низовьях реки крепости Олешье. Однако пока полки были на марше, прибыло еще одно монгольское посольство, на этот раз оно передало короткое послание своих полководцев князьям, а по сути — объявление войны. «Если вы послушались половцев, послов наших перебили и идете против нас, то идите. А мы вас не трогали, и пусть рассудит нас Бог» (Тверская летопись). Теперь все стало ясно окончательно, и пути назад уже не было ни у кого — война началась.
* * *
Второе посольство убивать не стали, а просто отпустили, поскольку многие из князей были недовольны тем, что Удатный пошел на поводу у своего родственника и велел расправиться с послами — не в русских традициях было убивать тех, кто пришел к тебе с миром, пусть даже и козни плетет. Случай в истории Руси беспрецедентный и оправдания не имеющий, но Мстислава Мстиславича это не волновало, он даже и не подозревал, что в дальнейшем это его самоуправство выйдет боком совершенно другим людям. Русские полки продолжали движение на юг и вскоре подошли к острову Св. Георгия (Хортица), где и соединились с галицкой и волынской пехотой, которая несколько раньше подошла на ладьях от низовьев Днепра. Путь, который проделали эти полки, был не близок — по Днестру до моря, затем вдоль побережья до устья Днепра, а потом против течения на север. Летописи сохранили имена двух воевод, которые успешно осуществили столь трудный переход — Юрий Домамерич и Держикрай Володиславич. Вот теперь все русские полки, участвовавшие в походе, собрались вместе, и настало время решить, как действовать дальше, поскольку на противоположном берегу появились первые монгольские разъезды. Весть об этом достигла русского стана, и Даниил Волынский с группой гридней и воевод отправился посмотреть, что же это за «народ незнаемый». Следом увязались другие молодые князья, и монголы быстренько ретировались, не желая, очевидно, связываться с этой огромной, сверкающей сталью и золотом толпой. Мнение, которое сложилось о них у русских князей, было довольно оригинальным: «Это простые люди, хуже половцев», и только опытный воевода Юрий Домамерич высказал самое объективное мнение: «Это ратники и хорошие воины». Затем вся кавалькада вернулась в лагерь, где воевода и доложил обо всем увиденном Мстиславу Удатному. Что же касается Даниила Волынского, то, очевидно, он долго общался с теми из князей, которые являлись его ровесниками, и заразил их своей воинственностью. Затем вся эта молодежь отправилась к Мстиславу Киевскому и Мстиславу Черниговскому, где и стали их убеждать перейти Днепр и атаковать врага: «Молодые князья сказали: «Мстислав и другой Мстислав, не стойте! Пойдем против них!» (Ипатьевская летопись). Судя по всему, воинственный пыл молодежи не произвел должного впечатления на старших — они решили сначала все тщательно обсудить, а уж затем принимать решение. Но пока они судили да рядили, события начали развиваться стремительно, и помимо своей воли киевский и черниговский князья оказались в них вовлеченными.
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 113
