Фельдмаршал Манштейн, описывая проблемы, возникшие в декабре 1941 года в связи с высадкой советских войск в Керчи и Феодосии, пишет: «В эти дни нас морально особенно угнетало то, что в госпиталях Симферополя лежало 10 000 раненых», — и угнетало потому, что «в Феодосии большевики убили наших раненых, находившихся там в госпиталях, часть же из них, лежавших в гипсе, они вытащили на берег моря, облили водой и заморозили на ледяном ветру». Оставляя без комментариев эту басню про замораживание, подчеркну, что у немцев, как вы видите, огромное количество раненых ни в какую Германию не вывозилось и лечилось тут же, в армейских тылах.
Но если это так, а по-другому тут никак не истолкуешь, то записанные у Гадьдера 368 тысяч раненых, отправленных в Германию, это только тяжелораненые и инвалиды, а общее количество раненых, если исходить из 47,7 %, было минимум в два раза больше, т. е. на 26.09.1941 года их было не 398 тысяч, а 800 тысяч. Но тогда, исходя из соотношения 3:1, число убитых на эту дату тоже должно быть около 270 тысяч человек, а не 113 тысяч, как у Гальдера. Поэтому я и прихожу к выводу, что Гитлер искусственно занижал число убитых в войне с СССР, чтобы потом победа над Советским Союзом не казалась немцам очень горькой.
Вот Б. Соколов пишет, что «общие потери рейха оцениваются в 7 млн. погибших». Да, немцы после войны подсчитали убыль населения и дали это число. Одновременно Соколов свято верит и убеждает нас поверить, что военные потери немцев были в пределах 3,2 млн. погибших, следовательно, дефицит составляет 3,8 миллиона. А эти где погибли? На англо-американские бомбардировки их не спишешь, поскольку по подсчетам Г. Румпфа, генерал-майора пожарной охраны рейха, от бомбардировок и вызванных ими пожаров погибло 0,5 млн. человек. И вопрос остается: а где погибли остальные 3,3 млн.? Не там ли, где по «точным» подсчетам Гальдера за три месяца боев на 800 тысяч раненых приходится всего 113 тысяч убитых?
Можно оценить степень изначальной брехливости немецких военных документов и по-другому. Военный историк из Фрайбурга Р. Оверманс выпустил книгу «Немецкие военные потери во Второй мировой войне: он обратился к сохранившимся первичным источникам. В их числе — сводный перечень опознавательных знаков (жетонов) немецких военнослужащих (всего около 16,8 млн. имен) и документация «кригсмарине» (около 1,2 млн. имен), с одной стороны, и сводная картотека потерь Справочной службы вермахта о военных потерях и военнопленных (всего около 18,3 млн. карточек), с другой.
Оверманс утверждает, что безвозвратные потери немецкой армии составили 5,3 млн. человек. Самой опасной была служба в СС: в войну погибло около 34 % личного состава этих специфических войск (то есть каждый третий; а если на Восточном фронте — той каждый второй). Досталось и пехоте, смертность в которой составила 31 %.
Наиболее пострадавший возраст — 1925 год рождения: из тех, кому в 1945 г. стукнуло бы 20, с войны не вернулись каждые двое из пятерых. В результате соотношение мужчин и женщин в ключевой возрастной группе от 20 до 35 лет в структуре послевоенного немецкого населения достигло драматической пропорции 1:2.
Даже если бы немцы и победили, то с такими потерями им Гитлера не за что было бы благодарить, чему же удивляться, что «честнейший» Мюллер-Гиллебранд дает цифру в 3,2 миллиона погибших, а по учетным карточкам с войны не вернулось 5,3 миллиона и только немцев.
Это же надо!
Я не знал, что Б. Соколов еще и профессор Российского государственного социального университета. Надо же! И, как и полагается профессору, он и методику подсчета потерь изобрел. Нужно, оказывается, базировать ее на особо точных, как он полагает, числах офицерских потерь, причем, уверяет он, доля офицеров в войсках у Красной Армии и у немцев была одинакова. А одинакова ли?
В немецком пехотном полку по штату в общей численности 3049 человек офицеров должно было быть 75 человек, т. е. 2,5 %. А в советском стрелковом полку из штатной численности 1582 человека офицеры составляли 159 человек — 10 %. В немецкой пехотной роте численностью 201 человек офицеров было двое — командир роты и командир первого взвода, т. е. 1 %, а в советской стрелковой роте численностью 82 человека, офицеров было пятеро — 6 %. По профессору Соколову, это и есть «примерно одинаково».
Если с этим согласиться, то я могу подсказать Соколову, как еще обильнее полить нашу Родину дерьмом. Нужно взять томик мемуаров Манштейна и выписать: «Потери группы армий составляли: офицеры — 505 убитыми, 759 ранеными, 42 — пропавшими без вести; унтер-офицеры и солдаты — 6049 — убитыми, 19 719 — ранеными, 4022 пропавшими без вести».
Берем заявленную Мюллером-Гиллебрандом цифру немецких офицерских потерь за войну в 65 200 человек, делим ее на 505 и умножаем на 6049 (не можем же мы не верить Манштейну!), получаем, что за всю войну немцы потеряли убитыми всего около 840 тысяч человек. А поскольку «плотность немецких войск на Западном фронте была в 2,5 раза больше, чем на Восточном», то разделим это число на 3,5 и получим, что на Восточном фронте немцы потеряли убитыми всего 0,24 млн. человек. А Красная Армия, как подсчитал Соколов, — 26,4 млн. Соотношение получается замечательным: на одного убитого немецкого солдата приходилось 110 убитых советских солдат. Во, блин!
Кроме этого, в немецких справках о потерях, даже в адрес фюрера, много арифметических ошибок, есть цифры вызывающие недоумение. Допустим, в уже приведенной справке генерал-полковника Кривошеева указана цифра небоевых потерь Красной Армии (погибли в катастрофах, умерли от болезней и т. д.) — 48 112 человек, что от общей цифры убитых и умерших от ран (956 769) составляет 5 %. Спрашивается, почему у немцев в отчетах за первый год войны этот показатель составил 19 % в сухопутных войсках, 24 % в Люфтваффе и 13 % во флоте? А за 4 года войны 9,5 %, 13,8 % и 24 % соответственно? Это что за падеж был в немецкой армии, почему на 3–4 убитых в боях, один умирал просто так?
Еще момент. И в наших, и в немецких дивизиях по нескольку тысяч человек в бою непосредственно не участвовали — повара, хлебопеки, скотобои, ездовые, шофера, работники складов, военные строители, дорожники и т. д. Но эти люди находились под огнем, их бомбили, обстреливали, они гибли. У нас это были советские люди, и они включены в число погибших солдат. А у немцев это были так называемые добровольцы: русские, эстонцы, татары, украинцы и т. д. и т. п. Эти люди тоже воевали с нами, носили немецкую форму, помогали немцам убивать наших солдат и их тоже убивали и брали в плен. Но в состав вермахта они не входили и в его потерях не числятся. Скажем, на 02.09.1945 г. у нас в плену числились взятые в составе вермахта 60 280 поляков и 10 173 еврея. Откуда? От вермахта. Но в вермахте в безвозвратные потери они не занесены, более того, так как уроженцы СССР на службе вермахта чаще всего были бывшими военнослужащими РККА, то даже убитые Красной Армией, они входят не в немецкие потери, а в потери Красной Армии.
Далее, любуясь «низкими» потерями немцев, Соколов как-то «забыл» про верных союзников Гитлера: румын, итальянцев, венгров, финнов, словаков, хорватов, испанцев. В плену, к примеру, одних венгров было 513 767 (на 2 380 560 немцев и 156 682 австрийца). Румын, хотя они в 1944 г. стали нашими союзниками, было все же 187 370. А чеченцы, литовцы, эстонцы, латыши, бандеровцы и т. д., и т. д., и т. д. Эти-то ведь тоже убивали наших солдат, и их никто по головке не гладил. Не будь Соколов демократом, наверное, и этих бы включил в потери вермахта, хотя они даже по спискам пленных не проходят.
