— Ну… скоро, — неопределенно ответил Игорь. — А пока тренируйся… — Он обвел глазами комнату. На полу валялся теннисный мячик. — Вот, то что надо. Отходи к окну и бросай в стену.
Никита послушно поднял мячик с пола, отошел к окну и бросил в стену. Попадание оказалось не слишком удачным.
— Ничего, с первого раза ни у кого не получается. Тренируйся.
Игорь похлопал сына по плечу и включил телевизор. Настя сидела напротив и переводила взгляд то на мужа, то на сына. «Все-таки как же они похожи, — думала она. — Движения, походка… Никитка — маленький Игорь».
— Мам, пап, у меня получилось! — закричал он.
Настя не успела заметить, куда ударился маленький белый шарик.
— Никита, тише, не кричи! — цыкнул на сына Игорь, уже полностью поглощенный футбольной баталией, разразившейся на экране.
Никита удивленно застыл посреди комнаты с маленьким мячиком в руках. Растерянно хлопая глазами, он не понимал, что для папы что-то может быть важнее, чем его меткий «выстрел». Настя тоже ощутила досаду. Никита перевел на нее жалобный взгляд, и Настя в тот же момент решила, что Игоря нельзя оставлять безнаказанным.
Она медленно закрыла и снова открыла глаза, затем скосила взгляд на мячик, который Никитка продолжал сжимать в руке, и тут же показала глазами на Игоря. Никита, слегка прищурившись, пытался понять, что означают мамины «сигналы».
Настя снова повторила свои манипуляции. На этот раз Никитка догадался — она поняла это, увидев, как в его опечаленных глазах сверкнули ослепительные искры. Через пару секунд мячик ударился о затылок Игоря.
— Черт, — возмущенно выругался он, не понимая, что случилось. Оглянувшись на сына, увидел лукавое выражение его лица и рассмеялся: — Ах ты… Вот я тебя поймаю!
Никитка залился радостным смехом и убежал на кухню. Игорь побежал за ним. Настя, улыбнувшись, откинулась на спинку дивана. «Может быть, все не так уж и плохо?» — подумала она и улыбнулась своим мыслям.
С тех пор как на работе все уладилось, Настя с удовольствием спешила три раза в неделю в давным-давно знакомое здание в старом парке. Однако долгожданного спокойствия в ее жизни не наступало. Правда, Никитка чувствовал себя неплохо, приступы у него были все реже и реже. При очередном обследовании Настя, с надеждой взглянув снизу вверх на двухметрового гиганта в белоснежном халате — детского кардиолога, — спросила:
— Алексей Викторович, как наши дела?
Врач, ободряюще подмигнув суровому Никите, недовольному тем, что какие-то незнакомые дядьки и тетки так фамильярно с ним обращаются, щупают, кладут на стол и прикладывают какие-то непонятные штучки, спокойно ответил Насте:
— Неплохие ваши дела, мамочка. Вполне стабильное состояние.
— Ой, как я рада! Алексей Викторович, а что, если без операции попытаться…
Она не договорила, наткнувшись на ставший жестким взгляд кардиолога. Врач неодобрительно покачал головой и твердо произнес:
— Нет. Вы должны правильно понять состояние вашего ребенка — сейчас оно вполне стабильно, но, тьфу-тьфу, в любую минуту динамика может измениться. Поймите же, синдром Мартенса— это бомба с часовым механизмом внутри вашего ребенка. И никто не знает, на какое время поставлен завод.
Внутри Насти все замерло, лишь только ее собственное сердце застучало часто-часто, как будто она бегом поднималась на десятый этаж. Она так явственно представила себе эту бомбу, которая находится в Никиткином тельце. Маленькая черная коробочка с циферблатом на одной из сторон, и она тикает, неумолимо отсчитывая время жизни ее сына. В мгновенном порыве Настя прижала к себе Никитку, уткнувшись лицом в его макушку. Он, испуганный резким движением матери, недовольно дернулся, стараясь высвободиться из ее слишком сильных объятий. Господи, она все на свете отдала бы, лишь бы только эта проклятая черная коробка исчезла. Лучше бы она тикала внутри ее самой…
Алексей Викторович тем временем уселся за стол, на котором лежала пухлая история болезни Никиты Игоревича Полякова, и, похлопывая по ней внушительной ладонью, на которой вполне мог бы усесться сам Никита Игоревич, продолжал объяснять:
— Так вот, Анастасия Николаевна. Состояние сердца вашего сына, повторяю, на данный момент очень и очень неплохое. Но, позволю себе еще раз повториться, именно на данный момент. Мы с вами уже на эту тему неоднократно разговаривали. Радикально избавить его от опасности может только операция. В Москве провести ее могут, однако этого я вам не советую. Дело даже не в квалификации врачей — у нас кардиохирурги ого-го. Но вот оборудования необходимого, к сожалению, нет. Можно, конечно, рискнуть, но лучше при возможности все-таки сделать это в Германии, а конкретно — в Боннской клинике. Впрочем, пока об этом все равно говорить рано — раньше чем в семилетнем возрасте оперировать ребенка не стоит. А пока — все прежние назначения и тот же режим, вот и все.
Собственно говоря, ничего нового Настя не узнала, но домой вернулась все равно расстроенная. Уж очень яркий перед ней стоял образ, возникший после слов врача о бомбе с часовым механизмом.
Насте хотелось, чтобы Игорь пришел сегодня пораньше — с ним как-то спокойнее. Правда, он стал дерганым, постоянно нервничает. Вот и сейчас, едва поздоровавшись с Настей, он плюхнулся на диван и уставился в телевизор. Настя подождала немного, но ничего от мужа не услышала. Странно, он же знает, что сегодня у сына очередное обследование. Даже не спросит, что врач сказал! Настю кольнула острая обида за Никиту. Ну хорошо, у Игоря какие-то свои проблемы, пусть он с Настей говорить не хочет, хотя она, между прочим, такого отношения тоже не заслужила. Но ведь они оба — взрослые люди, а ребенок-то при чем? Как можно о нем забыть?
Она ушла на кухню, посидела там минут десять, но, не выдержав, вернулась в комнату. В этот момент по телевизору шла реклама, кто-то радостным голосом орал на всю квартиру о преимуществах маргарина «Пышка». Настя воспользовалась этим предлогом, чтобы заговорить с мужем, и мягко произнесла:
— Игорек, сделай потише, Никита проснется.
Игорь лениво дотянулся до пульта и приглушил звук, даже не повернув головы в сторону Насти.
— Ты ужинать будешь? Голодный, наверное.
— Не хочу, — буркнул Игорь, не поворачиваясь к жене.
— Но ты же целый день не ел, — продолжала настаивать Настя.
— Сказал же, не хочу, — отмахнулся от нее Игорь, не отрывая взгляда от экрана телевизора, на котором не было ровным счетом ничего интересного. Начиналась какая-то политическая передача, которые он никогда не смотрел.
Такая сцепа повторялась уже не в первый раз, но сегодня у Игоря был какой-то уж очень расстроенный вид, и Настя решила не отступать. В конце концов, она для Игоря не посторонний человек и имеет право знать, что творится с ее мужем. Вот только давить на Игоря было бесполезно, она прекрасно знала это еще с седьмого класса. Если пытаться заставить его что-то сделать, пусть даже просто поговорить с ней, то он вполне может взбеситься и хлопнуть дверью, хотя потом, конечно, сам будет об этом жалеть.
