«Или я спешу с выводами? — размышляла она, начиная прилежно сортировать бумаги, чтобы потом подшить их к делу. — Может быть, я принимаю желаемое за действительное под влиянием того, что мне сказал Старожил?»
Она могла себе представить, как можно на ранчо страдать от одиночества. Но ведь можно так же скучать в уединенном офисе? Мало кто умел, как она, полностью погрузиться в работу.
Кое-что рассортировав, она подошла к столу Карна, куда он перед уходом выложил содержимое карманов куртки. Письма, личные и деловые, накладная, а вот на конверте что-то неразборчиво написано женским почерком.
— Да это же телеграмма Имолин, — пробормотала она, — от матери. Могу поспорить на что угодно, она попросила Карна ее отправить. Интересно, он ее отправил? — А вслед за этим у нее вырвалось удивленное восклицание. А еще через мгновение: — Хитро. Она все рассказала, но так, что ни один мужчина этого никогда не поймет. — И снова прочитала: — «В больнице. Глупая случайность. Запуталась ногой в ремешке бинокля. Наблюдала за двумя птицами-пиратами, пытающимися похитить гнездо на ранчо Карна. Стоит понаблюдать. Советую немедленно вернуться».
Глава 6
Карн Карсон вернулся и застал свою экономку-машинистку в глубокой задумчивости. Он и не догадывался о механизме женской логики внутри этой головки с тесной сеткой на волосах.
Заговорить ли ей о телеграмме? Или понадеяться, что он успел о ней забыть? Если он ее не отправил, у Марты появится больше времени, чтобы «птицы-пираты» укрепили свое гнездо.
Ей придется перехитрить двух хитрых женщин, которые несколько лет играли в свою игру.
— Что такое, — вдруг услышала свой голос Марта, — птица-пират?
— Что? А, птица-пират? Не знаю. Можно спросить у Мартинов. И Имолин, и ее мать увлекаются орнитологией. Все время наблюдают в бинокль за птицами.
Марта кивнула с чопорным видом:
— У нас когда-то были такие соседи, только они на самом деле наблюдали за людьми. Мы долго гадали, как же им удавалось узнать, что у нас на завтрак.
Карн уставился на нее. Его лицо побагровело, а губы Марты сложились в невинную улыбку. Намек был понят.
— Почему вы об этом спросили? — выпалил он.
— Да из-за этого. — Она протянула ему конверт. — Я думала, мне зарегистрировать это как телеграмму или…
— О господи! — Карн схватил конверт и уставился на него, затем поднял глаза на Марту. — Кажется, я забыл ее отправить.
После минутного колебания он сунул конверт обратно в карман и пробормотал, что потом им займется. Марта подумала, что, может быть, под каким-нибудь предлогом возьмет эту куртку и отдаст в химчистку раньше, чем он вспомнит о том, что должен сделать.
Это не имело значения. Поздно вечером в воскресенье они сидели за ужином у камина в задней гостиной. В это время в Палм-Спрингс позвонили из больницы.
Хозяйка дома бесстыдно подслушивала реплики Имолин. Та в основном восклицала: «Вот как!» — с различными интонациями, иногда добавляя: «В самом деле?» и «Неужели?»
Повесив трубку, Имолин не стала рассказывать все, о чем ей поведала мать: что две женщины, одна из них больная, решили прижиться в доме Карна.
— Чудесная кухарка, хорошая экономка и готова на все, чтобы ее мать могла жить в таком климате. Говорит, что замужем, но Карн не видел ее мужа, а она избегает упоминаний о нем.
Хозяйка дома с надеждой затаила дыхание, но напрасно. Имолин тут же сказала:
— Но я не уеду раньше будущих выходных. Обязательно пойду на вечеринку к Канторам. Мне еле удалось получить приглашение, — и запоздало добавила: — Мама лежит в больнице со сломанной лодыжкой.
— А твой отец?
— Вероятно, рад, что остался один дома. У нас сейчас нет прислуги, но он может готовить сам.
Дождь исполнил свой долг и щедро полил посевы. Он закончился в полночь. Марта проснулась и обнаружила, что ее спальню заполонил солнечный свет.
Напевая, она сбежала вниз по лестнице, собираясь приготовить превосходный завтрак и наслаждаться комплиментами Старожила и молчаливым восхищением Карна.
Миссис Хогарт сказала, что достаточно хорошо себя чувствует, чтобы помочь ей на кухне и начать готовить обед. Марта кинулась в подсобку и вскоре развесила для просушки несколько вещей.
Карн вернулся и немного постоял, наблюдая и прислушиваясь.
— По-моему, вам действительно нравится работа по дому, — прокомментировал он.
Марта перестала напевать и улыбнулась:
— По-моему, да. Вообще-то она не так уж отличается от работы в офисе. Выполняешь определенный круг обязанностей. Вот только в работе по дому больше творчества. Готовишь, отделываешь дом и… можно, я займусь садом?
— Я был бы рад. Сад был маминым увлечением, и ее цветочными клумбами уже давно никто не занимался.
Миссис Хогарт остаток дня пролежала в постели. Но на следующее утро настояла, что сможет поработать с гладильным прессом. И Марта, глядя на нее, подумала, что немного работы пойдет ей на пользу. Как хорошо, что она может как следует кормить маму. Если бы только обрести уверенность раньше, чем она встретится с Имолин, подумала девушка.
Спустя неделю Марта решила всерьез заняться домом. Она добрых полчаса внимательно изучала гостиную, постепенно переходя с места на место. Все требовало решительной перестановки. И перешла к действию. Сняв кружевные занавески с высоких окон, Марта порадовалась тому, что их больше нельзя стирать ни в прачечной, ни вручную. Драпировки выцвели и по цвету приблизились к мягкому розово-голубому оттенку стен. Поскольку этой комнатой не пользовались, их надо было только как следует отряхнуть от пыли и проветрить.
В третий раз выйдя из дома, Марта отправилась за коробками. Она начала в них складывать бесчисленные предметы из фарфора, которые ей повсюду попадались на глаза.
Ближе к вечеру в дверях возник Старожил и хохотнул:
— Вот так хорошо. Выглядит, как раньше.
— Вы хотите сказать, что у миссис Карсон в гостиной не было всех этих безделушек?
— Конечно, не было. Одна экономка откопала все это на чердаке. А я понимаю так. Имолин хочет въехать в современный дом. Если этот дом станет так действовать на нервы человеку, что он захочет все бросить в огонь, он рассуждать не станет. Просто разозлится и скажет: «Пусть станет попросторнее».
— Значит, она предпочитает окольный путь, — прошептала Марта.
— Ты так тоже умеешь, верно? Видела бы ты, как Карн выбрасывал те фото, что ты прилепила на зеркале. — И Старожил убежал вприпрыжку.
Марта и ее мать умели создавать уют. Можно сказать, что они этому научились от отчаяния. Вместе с мистером Хогартом они постоянно переезжали от дамбы к мосту и снова на строительство дамбы, никогда не зная заранее, где им придется поселиться. Они были уверены только в том, что условия будут невыносимыми. Некоторые жены мирились с невыносимым, но миссис Хогарт делала невыносимое удобным.
