Нельзя было признаться, что она делала это только из-за Урсулы.
— Однажды я мельком видела вас в теленовостях, — сказала она, пытаясь говорить небрежно.
Но обмануть Ральфа ей не удалось: об этом говорил его пристальный взгляд.
— Этого было достаточно, чтобы узнать меня?
— Моя сестра была болельщицей. Она меня просветила.
Что-то в ее тоне привлекло внимание Ральфа.
— Была?
В горле Ингрид возник комок.
— Она умерла шесть с половиной лет назад.
— Сочувствую вашей потере.
Кажется, он говорит искренне. Но что бы он сказал, если бы узнал, что сестра была его любовницей на одну ночь и стала матерью его ребенка?
— Догадываюсь, что она была совсем молодой. Что это было? Болезнь или несчастный случай?
Ингрид опустила голову и отчаянно заморгала, пытаясь не дать воли слезам.
— Несчастный случай… Мне не хотелось бы говорить об этом. — Тем более с тобой, добавила она про себя.
Ральф остановился у старой стены, взял Ингрид за подбородок и заставил поднять голову.
— Это объясняет ваше нежелание участвовать в организации гонки, — сказал он. — А я было подумал, что проблема во мне.
Ингрид, пытавшаяся отвлечься от ощущения, вызванного его прикосновением, уставилась на замшелые камни, ища следы несчастного случая двухвековой давности, которые она когда-то считала такими романтичными. Какая уж тут романтика… Нет, люди нисколько не меняются, подумала она. Ни предок Ральфа, ни сам Ральф.
— Я вас едва знаю, — тяжело вздохнув, сказала она. — Мое желание или нежелание ничего не значит. Князь Эрих просил меня поработать с вами, и я сделаю все, что в моих силах.
Ральф отпустил ее.
— Но он не смог приказать вам поладить со мной.
— Я не знала, что это обязательно.
— Нет, не обязательно, но нам предстоит долго работать вместе. Все будет гораздо легче, если мы не станем вгрызаться друг другу в глотку.
Мысль о том, что им придется засиживаться допоздна, заставила Ингрид занервничать. На мгновение мелькнула мысль, не подать ли заявление об уходе. Но Ральф уже и так перевернул всю ее жизнь. Нет уж, дудки!
— Хорошо, мы заключим перемирие, — крепясь из последних сил, ответила она.
Ральф смерил ее подозрительным взглядом.
— Что-то вы слишком легко сдаетесь…
— Этого требует логика. Я не поклонница спорта, но работать вместе мы сможем. Я попытаюсь понять, что вы делаете и почему. — Если он отплатит ей той же монетой, не станет расспрашивать о сестре и выяснять происхождение Эрни, ничего страшного не случится.
— Я уже говорил вам почему, — напомнил Ральф.
Она покачала головой.
— Я не про сбор средств для фонда. Мне непонятно, зачем рисковать своей жизнью и жизнью лошади, прыгая через какие-то дурацкие препятствия и доказывая людям, что вы умеете ездить очень быстро.
Ее вопрос заставил его задуматься.
— Я мог бы ответить так же, как горцы: «Потому что я живу здесь». Но тут все сложнее. Зарабатывать на жизнь мне не требовалось. Поэтому я хотел получить то, что мне не могли преподнести на блюдечке. В три года я сел верхом на лошадь. Много лет учился, затем принял участие в соревнованиях и понял, что нашел дело по душе. Для скорости все равны. Когда ты мчишься по дистанции, происхождение не позволяет тебе выиграть соревнования или сохранить жизнь. Ты сам отвечаешь за себя.
Его ответ удивил Ингрид. Она думала, что высокое общественное положение автоматически давало Ральфу преимущество во всех видах человеческой деятельности. Следовало догадаться, что оно предоставляло лишь возможности, но результат зависел целиком от самого Ральфа. Эта мысль ей не понравилась, но делать было нечего.
— А как отнеслась к этому ваша семья? — не в силах справиться с любопытством, спросила она.
По пути к восточным воротам он взял ее за руку так естественно и непринужденно, что Ингрид не сразу опомнилась. Она велела себе отнять руку, но это было выше ее сил. Возможно, это было изменой памяти сестры, но идти с ним рука об руку было приятно.
— Моя мать была в ужасе, — помолчав, сказал он. — После утраты отца она хотела, чтобы я занимался чем-нибудь безопасным и предсказуемым. Я пошел ей навстречу и целиком отдался парусному спорту. Исчезновение отца заставило меня понять, как коротка жизнь. Я не хотел, чтобы она проходила мимо, пока я буду сидеть за письменным столом.
Не поэтому ли он и переспал с Урсулой? Ингрид могла понять, что после исчезновения отца жизнь приобрела для Ральфа новую цену. Но она не могла понять, как он мог отречься от собственного ребенка.
Она нахмурилась. Ральф остановился у машины, припаркованной на стоянке для гостей замка.
— Это ваша? — спросила она. Когда Ральф кивнул, у нее сжалось сердце. Следовало ожидать, что бывший спортсмен любит спортивные машины, но этот двухместный автомобиль казался пугающе тесным. Ральф был крупным мужчиной. Ей не хотелось оставаться с ним наедине в столь узкой кабине.
Но он решил, что Ингрид просто испугалась.
— Не волнуйтесь, сегодня мы не станем ставить рекорд. Признаюсь, два раза в жизни я развивал скорость свыше двухсот километров в час, но это было на идеальной поверхности соляного озера. Обычно я езжу куда медленнее. Честное слово.
Он открыл машину со стороны пассажирского сиденья. Ингрид скользнула на сиденье и убедилась, что ее страхи не напрасны. Когда Ральф сел рядом, они оказались плечом к плечу.
— А машина вам не маловата? — недовольно спросила она.
Он улыбнулся, мельком посмотрел на приборы и включил зажигание жестом, свидетельствовавшим о большом опыте. Автомобиль глухо зарычал и устремился вперед так плавно, что Ингрид и не почувствовала.
— Я вижу, вы никогда не сидели в болиде. По сравнению с ним тут просторно.
Никакого простора Ингрид не ощущала. Она прижалась к двери, но жар тела Ральфа продолжал опалять ее. Когда он переключал скорости, его рука касалась ее бедра, и это ощущение было пугающе интимным. Стремясь отвлечься, она спросила:
— А эта машина годится для участия в автогонках?
Он покачал головой.
— Нет, я сконструировал ее для собственного удовольствия.
— Сконструировали? — Тогда понятно, почему сиденье водителя облегает его как перчатка.
— Не удивляйтесь. Мои таланты не ограничиваются выполнением функций члена правящей семьи, а также умением управляться с яхтой и быстро скакать на лошади.
Мысль о других талантах Ральфа заставила Ингрид покраснеть и отвернуться. Она обратила внимание, что посетители замка поглядывают на них с интересом. Что привлекло их внимание — машина или то, что за ее рулем сидит Ральф? Скорее последнее, решила она. Да, автомобиль существует в одном экземпляре, однако он не бросается в глаза и создан исключительно для удобств его владельца. Но Ральф бросался бы в глаза даже за рулем невзрачного пикапчика.
