— О… о да, мистер Поррит, конечно.
В следующую минуту я почувствовала, что он обнял меня за плечи, слегка сжал и поцеловал в щеку.
— Как у вас дела? И не называйте меня «мистер Поррит»!
— Я… в порядке.
Это была неправда. В данный момент, садясь, я чувствовала слабость в ногах.
Дермот целовал меня сотни раз, все мужчины на этаже целовали меня на прошлый день рождения, вчера меня поцеловал Брайан; поцелуй Саймона был таким мимолетным, что с трудом вообще мог считаться поцелуем. Но дело было не в нем, а во мне. Сколько можно обманывать себя, говоря, что хочу помочь ему с братом, и при этом все время думать, хорошо ли я выгляжу! Даже сейчас я мысленно благодарила Бога, что успела накраситься и надеть халат, который мне подарили на день рождения в августе, белый с рукавами три четверти… а все почему?.. потому что, как и многие другие, я влюбилась в него.
К моему смущению, Саймон смотрел на мои волосы, молча и так, словно они могут обжечь его. Я нервно поправила выбившуюся прядь. Если их как следует расчесать, как сегодня, то они не так уж плохи, хотя когда-то я шесть новолуний подряд загадывала, чтобы они стали черными. Сегодня на фоне моего белого халата они выглядели даже ярче, чем обычно. В детстве одно из моих прозвищ было «факел».
— Не стоило ехать в такую даль субботним днем.
Его необыкновенные глаза засветились весельем.
— Страшно подумать, как далеко приходится ехать другим!
— Каким другим?
— Ой, да бросьте, как я понимаю, имя им легион!
Легион! Похоже, это все Брайан. Только на прошлой неделе электрик, чинивший у нас розетку, вошел со мной в лифт и пригласил на свидание. Тогда замечание Брайана показалось мне веселой шуткой, но с тех пор все изменилось.
— Только не говорите, что верите каждому слову Брайана, — ответила я.
В следующую секунду, глядя в словно потухшие глаза, я болезненно подумала, так ли он смотрел на предшественницу Марии, когда давал ей от ворот поворот.
— Да, так вот… — Он сел. — Я, собственно, по делу. Вчера вечером я столкнулся с сержантом в… — Он назвал полицейский участок, в котором занимались моей аварией. — Они не будут выдвигать обвинение.
— Я знаю. Он же сам сказал мне.
— Да, но они могли передумать. — Он запнулся. — Вы ведь и правда ехали слишком быстро. И вы должны были видеть мальчика. Я видел — задолго до того, как вы затормозили.
— Я и так тормозила перед светофором.
— Вы начали тормозить слишком поздно.
— В четверг вы этого не говорили.
— Для вашего же блага, — рассудительно заметил он.
— Я не просила вас врать ради меня. Я никому не позволила бы этого делать.
Это был мой принцип. Родители всегда настаивали на том, чтобы самому отвечать за свои поступки.
— Я думала, что сбила его, вы сказали, что нет, сказали, что он сам выбежал…
— Успокойтесь, вы устраиваете бурю в стакане воды, — сказал Саймон и покачал головой. — Я никогда никому не вру, тем более полиции. Вы не сбивали мальчика, и он действительно выбежал на дорогу, не глядя по сторонам. Я даже не говорю, что вы что-то нарушили. Я просто говорю, что в такое время в данном месте, подъезжая к светофору, вы ехали, немного превысив скорость.
Сказано это было спокойно, и в этом была доля истины. Я знала, что тогда даже две секунды сыграли бы роль, я также знала, что ехала без очков. Ему не было нужды подчеркивать это. В глубине души я всегда буду помнить об этом, так уж я устроена.
— Не волнуйтесь так, — внезапно сказал он. — Я же не лжесвидетельствовал, я уже сказал вам. Это всего лишь — как назвал бы это Фрейзер — превентивные меры.
Я выдавила улыбку.
— Как я слышал, завтра вы возвращаетесь домой? — спросил Саймон, поднимаясь. — Отлично. Что ж, тогда все хорошо, что хорошо кончается:
— Кого это я только что встретила — твоего спасителя? — поинтересовалась медсестра, пришедшая померить мой пульс. — Кен сегодня заходил проведать тебя? — спросила она через минуту. — Нет? А, наверное, твой спаситель его спугнул. Кен приходил с подружкой, по-моему, она все еще в соседней палате.
С тех пор как ушел Саймон, у меня щипало глаза и в горле, и теперь я поняла, что еще чуть-чуть — и я разревусь. Я вдруг в отчаянии шмыгнула носом, и сестра, только что спросившая меня, не помолвлены ли они, прозорливо сменила тему и заявила, что мне пора в кровать. Только я легла, как дверь открылась и незнакомый приятный голос произнес:
— Привет. Как дела?
Я в оцепенении смотрела на вошедшую — высокую, стройную блондинку в белом твидовом пальто поверх черного свитера с высоким воротом.
— Мы почти знакомы, не так ли? — мило сказала она. — Я Фиона Мастерсон.
Я сказала «да» и добавила, что чувствую себя нормально. Она объяснила, что миссис Фрейзер прислала ее с журналами, которые, возможно, будут мне интересны.
— Она ожидала, что вы зайдете, но сестра сказала, что у вас посетитель. Она просто кладезь информации!
Произнеся еще несколько вежливых фраз, она направилась к двери:
— Кстати, Кен передал вам привет. Ему надо было ехать.
— Пожалуйста, скажите ему, что я буду на работе через день-другой.
Мое отсутствие вкупе с отсутствием Олив никак не давало мне покоя. Фиона рассмеялась:
— Не волнуйтесь за работу, предоставьте это Кену.
Когда она ушла, я стала думать о ней. «Она очаровательна, правда?» — сказал К.Ф., и это на самом деле было так, она была даже красивее, чем мне показалось в первый раз… Я не слышала, как открылась дверь, потому что вдруг расплакалась.
— О Кон! — Рядом стояла Хелен Фрейзер. — Милое дитя, не может быть, чтобы все было так плохо.
Тонкая рука в голубом халате обняла меня за плечи. Я была ошеломлена. Она устала, она была больна, я чувствовала, что она совсем худая под пушистым халатом. Я сглотнула, шмыгнула носом и зашарила руками в поисках носового платка.
— Я знаю. Я знаю, что все не так плохо. Я просто не удержалась.
Теперь была очередь миссис Фрейзер сказать «я знаю». Она произнесла это с сочувствием и погладила меня по плечу.
— Простите меня. Вообще-то я никогда не плачу.
— Я знаю, — повторила она.
Удивление высушило слезы. Я посмотрела на нее.
— Ты забываешь, что у нас есть общий знакомый, — озорно улыбнулась она.
Не то чтобы я забыла. Просто мне трудно было поверить, что с его стороны могут исходить какие-либо положительные отзывы обо мне.
— Вы же не хотите мне сказать, что…
— Совершенно верно, не скажу! То, что сын говорит своей матери, должно сойти с ней в могилу.
