— Не плачь по Дидре и Дэниелу, плачь по всем семьям в Керри! В каждой деревне, в каждой хижине и даже у отдельного человека, живущего одиноко, счастливы от того, что Господь Бог будет настолько добр, что позволит им увидеть сыновей и дочерей еще раз перед смертью. Как птенцы, улетевшие из гнезд, рассеяны они по всему миру. Есть священники в Чикаго, строители мостов в Южной Америке, землекопы в Англии, наши девушки даже работают медсестрами в больницах, рассеянных по всему земному шару, и молодежь, оставшаяся здесь, испытывает непреодолимое желание присоединиться к ним. Тебя удивит, — его голос зазвучал так резко, что она подпрыгнула, — что я думаю, что ни одна жертва не будет слишком велика, если она позволит исправить такую несправедливость!
Она, загипнотизированная силой его чувства, смотрела в его холодно сверкающие глаза, теперь цвета ледяной голубизны. Его возбуждение было так сильно, что она отодвинулась от него со вздохом смятения, и этот звук, казалось, вернул его в реальность. Перемена его настроения была столь быстрой, что она почти не уловила это, — был момент, когда он смотрел на нее так, словно она одна виновата в том, что ирландские дети покидают родину, но уже в следующее мгновение он откинул голову назад и громко засмеялся, а его переменчивый темперамент за секунды превратился из бешенства в веселье.
Поглядывая с огоньком в глазах сверху вниз на ее испуганное лицо, он оправдывался перед ней:
— Извини меня, что мое ужасное настроение расстроило тебя, Джина, пожалуйста, прости меня. Боюсь, что когда я касаюсь этой темы, я способен дать полную волю своему нраву, и я забыл, что для тебя чужды такие проявления чувств.
Два голубых копья вонзились в ее покрасневшее лицо, и его губы изогнулись в кривой улыбке.
— Как чудесно никогда не позволять эмоциям одолеть здравый смысл! Быть способным бесстрастно думать о любом предмете, даже не касаясь вопроса о правах человека и родственной привязанности.
Она почувствовала себя обвиненной, и инстинктивно подготовилась отвечать, но он опередил ее:
— Но хватит об этом, — он стегнул идущую иноходью кобылу вожжами, и та ускорила шаг. — Я очень много говорил о политике. Я привез тебя сюда, чтобы ты развлеклась, и надо бы посмотреть, как ты будешь это делать.
Он повернулся к ней спиной, когда Шина увеличила скорость. И Джорджина тоже откинулась на спинку, только тогда уразумев, что ее кулаки крепко сжаты, а тело напряжено от страха. Она почувствовала себя в изнеможении от ударов, нанесенных его словами, и ее оскорбили презрительные выпады, слетавшие с его языка. Как он мог обвинить ее в бессердечии и в том, что ее не занимают проблемы человечества? Она позаботится о Дидре и Дэниеле, и обо всех остальных, но она просто не знала, что существуют такие трагические обстоятельства, а иначе она непременно стала бы строить завод в Ирландии.
Ход мыслей прервался, воспоминание о заводе подействовало как холодный душ на ее переполненный размышлениями мозг. Как сатанински умен он! По ее жилам вновь заструилась ледяная вода, охлаждая чувства и попутно принося с собой здравый смысл. Она и в самом деле начала верить, что главным в его пылких речах было благосостояние его арендаторов; еще всего лишь один обман струн ее сердца, и она обещала бы ему все! Потрясенная тем, что сумела избежать такой опасности, она снова глубоко погрузилась в мысли и стала приводить в порядок свои эмоции, безжалостно решив, что Лайэн Ардьюлин не найдет ее такой же чувствительной при своем следующем нападении.
Скоро стало понятным, почему он выбрал в качестве транспорта для поездки Шину; никакое другое средство передвижения не могло бы пробраться по пути, который они избрали, даже наполовину так успешно, как эта маленькая крепкая кобыла. Они оставили позади цветущую долину и начали подниматься по неровной извилистой дороге, окаймленной валунами, казалось, заброшенными сюда рукой великана. Каждый крутой неожиданный поворот открывал глазам новые красоты окружающей природы, и она успела уделить восхищенное внимание фрагментам голубого озера и пикам, окутанным розовато-лиловым покровом, появившимся на дразнящие несколько секунд перед тем, как быстро исчезнуть из поля зрения за обнажениями серых скал. Они преодолели мили потоков, горных озер и великолепных утесов, прежде чем Лайэн остановился на узком каменном мосту, столь густо заросшем зеленым мхом, что можно было себе представить, что он не был построен, а вырос здесь, и позволил ей воспринять вид текущей воды, спускающейся каскадами вниз по склону горы, спотыкающейся об скалистый бок скалы и падающей серебряным потоком, исчезающим с неистовым журчанием под мостом около их ног.
— Прекрасно, какая красота! — прошептала она.
Лайэн улыбнулся:
— Это — ущелье Данлоу, которое, как гласит легенда, прорубил сам великий Финн Маккоул одним ударом своего могучего меча, но, — неожиданно поддразнил он ее, — ты не поверишь в это, пока не захочешь сама.
Однако она готова была поверить, что в районе, настолько глубоко скрытом в горах, где живут ирландские гномы и «маленький народец», рассказы о которых перехватывают дыхание и для которых до сих пор оставляют кусочки еды и глотки молока, исчезающие ночью, — в таком районе может случиться что угодно. Кэт многословно уверяла ее, что самое опасное — это поссориться с «ними», и страшно обиделась, когда Джорджина пренебрежительно рассмеялась над ее суевериями, но теперь, обдумав все, она не была так уверена — сам воздух был насыщен колдовством, она почти ощущала его.
— Не проголодалась? — земной вопрос Лайэна разрушал чары.
Когда она призналась, что действительно хочет есть, он спрыгнул с кабриолета, достал из-под сиденья плетеную корзину и подал ей руку, помогая спуститься.
— Пойдем найдем местечко поудобнее где-нибудь на траве и посмотрим, что тут Кэт для нас припасла.
Они поднялись немного вверх по ручью, где тенистые кусты сплетались над кристально чистыми омутами, и брызги воды висели мириадами радужных искр, пляшущих в солнечном свете, падающих с большого валуна, перегородившего путь течению. Он расстелил плед на влажной дернине, и, когда она уселась, открыл корзину с видом человека, готового оценить все, что было внутри.
Там была ветчина, плотно зажатая половинками свежеиспеченных булочек; восхитительные маленькие пирожки из слоеного теста, начиненные ароматной смесью рубленой говядины и мелконарезанных овощей, а на десерт — твердые зеленые яблоки, убедительно похрустывавшие на зубах, когда вгрызаешься в них. Джорджина не могла припомнить, когда бы ей пища доставила большее удовольствие. Когда она почти доела яблоко и выбросила огрызок, то растянулась, насытившись, на спине, чтобы насладиться теплом солнца, которое грело все сильнее. Она прислушивалась, закрыв глаза, к пронзительным трелям невидимой птицы, перелетавшей с ветки на ветку и призывавшей своего супруга. Она почувствовала какое-то движение, и поняла, что Лайэн последовал ее примеру и тоже растянулся рядом с ней на расстоянии вытянутой руки, но она не стала открывать глаза. Она слышала шум потока, преувеличенный в спокойном воздухе, потом совершенно незаметно этот шум начал становиться все тише и тише, пока наконец не исчез совсем, и она заснула.
