— Ты до сих пор хранишь их? — Ее голос внезапно сел.
— Да. Они напоминают мне о том, что некоторые женщины не выполняют своих обещаний.
— Твой отец подставил нас обоих. Не будем сейчас об этом. Идем, Надя. У тебя осталось только восемь минут.
Она собралась с силой захлопнуть дверь в свою квартиру. Однако Лукас придержал ее.
— Лучше подожду тебя внутри.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Душераздирающий крик справа от них чуть было не довел Надю до инфаркта. Она дернулась на своем стуле, едва не расплескав сок на столике. Лукасу пришлось поддержать и стакан, и Надю.
Она развернулась в сторону, откуда раздался крик. За соседним столиком творилось нечто невообразимое: женщина, вытаращив от ужаса глаза, уставилась на своего спутника, у которого на груди расплылось кровавое пятно. Его губы беззвучно шевелились, а безумные глаза бессмысленно вращались в разные стороны.
Надя растерянно озиралась по сторонам, не понимая, что происходит. Разве был выстрел? Но она ничего не слышала!
Надо взять себя в руки. Она же проходила курсы медицинской сестры в компании «ККЛ»! Надя, не мешкая, встала из-за стола и хотела направиться к раненому, но Лукас удержал ее за руку.
С бьющимся сердцем она попыталась высвободиться, но Лукас был сильнее и все же заставил ее сесть.
— Отпусти меня. Ему надо срочно оказать медицинскую помощь. Я прошла курсы медсестер и знаю…
Улыбка разлилась по его лицу. Отчего он улыбается? Ведь там несчастье!
— Надя, это пьеса, — прошептал он.
Женщина за соседним столиком прикрыла рот рукой и начала громко рыдать, так что было слышно на весь ресторан.
Ну и дурочка же эта особа. Надо не реветь, а что-нибудь делать.
Однако истеричная особа по-прежнему ничего не предпринимала, только продолжала надрывно рыдать. К тому же никто не спешил им на помощь. Надя схватила матерчатую салфетку, с намерением остановить кровотечение, и снова поднялась с места. И опять Лукас схватил ее за запястье.
— Лукас, ему нужна медицинская помощь. Звони 911.
Он с силой тряхнул ее за плечи и заставил посмотреть ему в лицо.
— Надя, опомнись. Это пьеса. Театр-мистерия за ужином.
Она, конечно, слышала его слова, но они не имели для нее никакого смысла. Надя заморгала.
— Что?
— Эта пара — всего лишь актеры. Ты когда-то любила Бродвей. Я хотел преподнести тебе сюрприз.
Вот уж удивил так удивил!
— Пьеса?
Она оглянулась через плечо и посмотрела на других людей. Все спокойно наблюдали за сценой.
Пьеса. И акт первый разыгрывался прямо перед ней.
Да, теперь это было очевидно. Всего лишь превосходная игра. Но ведь игра!
Надя выдохнула. Какая же она наивная! Ее провели как ребенка! Щеки в один миг стали пунцовыми. Ай как стыдно! Наверное, люди вокруг видели, как она порывалась бежать на помощь. Неужели все остальные знали?
Ей так и хотелось скользнуть к Лукасу под крылышко и спрятаться там.
И он, словно почувствовав это, приобнял ее за плечи и придвинул вместе со стулом к себе. Их пальцы переплелись, и электрический разряд передался от него ей, по ладони, вверх по руке и выше. Краска пуще прежнего залила Наде лицо. К смятению примешалась тайная, радость от того, что есть кому поддержать ее в неловкой ситуации. Его запах, тепло его тела и сама близость заставили ее сердце забиться сильнее.
Она попыталась отстраниться, но он лишь сильнее сжал ее плечи. Надя застыла, опасаясь привлечь внимание со стороны актеров и зрителей.
— Как же я не заметила? Это же очевидно, — пробормотала она смущенно.
Он склонился к ней, его теплое дыхание колыхнуло ее волосы на виске.
— Дело в том, что нельзя сразу понять, что это актеры. Да и сцена является продолжением самого ресторана.
Когда он произносил эти слова, его губы слегка коснулись ее уха. Надя поежилась — ей не понравилась собственная реакция. Она слишком быстро возбуждается от его близости. А главное, избавиться от него нет никакой возможности — они же сидели в ресторане. Придется взять себя в руки и как-нибудь выдержать все это.
— Надя, сиди спокойно и смотри спектакль.
Как будто у нее был выбор!
Надя уставилась на актеров, пыталась вникнуть в их игру и понять, о чем речь. Для этого потребовалось напрячь всю свою волю. Уж лучше это, чем изнывать от мыслей о мужчине, который сидел рядом.
Ей вспомнились прежние деньки, когда они с Лукасом ходили по театрам и на Бродвей. Ведь это он открыл перед ней двери храма Мельпомены и привил любовь к сценическому искусству. Она обожала смотреть спектакли, находясь при этом в его жарких объятиях.
Надя вскинула подбородок, чтобы избавиться от наваждения, и заметила, что занавес уже упал. Антракт.
Она перевела глаза на Лукаса. От его огненного взгляда все так и зажглось у нее внутри. Ей вдруг до дрожи в коленях захотелось его поцеловать.
— Нравится? — поинтересовался он.
С одной стороны, Надя понимала, что надо взять себя в руки, но тело перестало подчиняться разуму. Против воли она наклонилась к нему поближе и прошептала:
— Да, спасибо.
— На здоровье. — Он отпустил, наконец, Надину руку и провел пальцами по ее щеке. Этого еще не хватало! От одного его прикосновения сердце зашлось и сладко заныло в груди.
Но тут ее взгляд случайно упал на часы, в полумраке поблескивавшие на его запястье.
Черт, она же потеряла счет времени!
Встрепенувшись, Надя поднесла его руку поближе к глазам, чтобы точно знать, который час. В последнее время она не носила хронометр, чтобы не думать о том, как медленно ползут минуты. Ходить было некуда, а значит, и торопиться тоже не было нужды.
Но сейчас другое дело. Так. Одиннадцать тридцать. Кажется, она опаздывает. Кровь прилила к ее лицу. Не хочется быть невежливой и уходить с середины спектакля, но деваться некуда. Наследство и судьба братьев были превыше всего.
— Пьеса еще не закончилась.
— Но я не могу оставаться дольше. — Она выскользнула из-за стола и поспешила к выходу.
Лукас догнал ее уже в холле и поймал за локоть, пристально глядя на нее своими голубыми глазами.
— Надя, что случилось? Тебе плохо?
В его потемневших глазах была тревога.
— Нет. Но я… — Она колебалась. Выбора и правда не было. — Слушай, мне просто надо домой. Если ты хочешь остаться и досмотреть, я могу доехать и на такси. Это срочно.
