Глубоко вздохнув, она снова взяла щетку и продолжала расчесывать волосы, на этот раз с удвоенной энергией. Рассмеется он, если она извинится, или ответит резкостью? Она не знала. Когда волосы рассыпались у нее по плечам длинными мягкими волнами, движения ее руки замедлились, стали плавными. Успокоились и ее мысли. Она не знала, каковы подлинные чувства маркиза к ней, но воспоминание о его поцелуях каждый раз согревало ее удивительным теплом.
За все свои двадцать восемь лет она ни разу не испытала ничего более замечательного, более чудесного, более совершенного, чем его крепкие объятия.
Эвелина закрыла глаза, стараясь вспомнить этот поцелуй в мельчайших подробностях. Брэндрейт так уверенно и дерзко опустил руки на крышку фортепьяно у нее за спиной; от его горячего дыхания мурашки забегали у нее по шее. О, каким нежным было прикосновение его губ; каким сладким и обвораживающим был поцелуй; с какой легкостью она предалась в его руки; как смело она сама обняла его, отвечая на его поцелуи.
Эвелина глубоко вздохнула. У нее возникло странное чувство, как будто она снова только что пережила все это. К собственному ужасу, Эвелина вдруг поняла, что, если бы он сейчас вошел в комнату, она, несомненно, бросилась бы ему на шею, умоляя целовать ее снова и снова.
С болью в сердце она осознала, что скорее всего это был их первый и последний поцелуй. Ей никогда не понять, зачем он это сделал, но в одном она была уверена: кувшин с холодной водой навсегда отбил у него охоту повторять подобные действия.
– Боже мой! – ворвался в ее размышления женский голос. – Впервые вижу у тебя такое романтическое выражение. Неужели ты наконец влюбилась, Эвелина? Ну скажи мне, это правда? В кого? Где и как свершилось это чудо? Это, случайно, не викарий? О да, наверное, это мистер Шелфорд. На лучший шанс я и сама бы не могла рассчитывать. Жаль только, что он мне так не нравится! Но если ты влюблена в него, я буду относиться к нему с величайшим уважением, хотя бы ради тебя. Ну скажи мне, дорогая, неужели это правда?
– Аннабелла! – воскликнула Эвелина, испуганная внезапным появлением девушки и смущенная тем, что ее застали врасплох. – Не выдумывай глупостей. Конечно, я не влюблена в мистера Шелфорда и, кстати, ни в кого другого.
– Нет, нет, нет, меня не проведешь! О ком ты только сейчас мечтала? Говори! Я настаиваю! Это кто-то, кого ты встретила на балу в прошлом месяце? Как интересно! А леди Эль знает об этом?
Не в силах больше выносить насмешки Аннабеллы, Эвелина встала. Она знала, что эта озорница и шалунья ни за что не оставит ее в покое, поэтому она решила выказать полное равнодушие к этому вопросу.
– Если тебе так необходимо знать, – сказала она, – я безумно, отчаянно и совершенно неприлично влюбилась в Брэндрейта. Ну что, я тебя в достаточной мере поразила? Но ты же сама напросилась. Теперь тебе известна моя страшная тайна.
Она бросила на Аннабеллу взгляд из-под ресниц и осталась довольна произведенным впечатлением. Аннабелла застыла на месте, ее зеленые глаза уставились на Эвелину не моргая, краска сошла с ее лица.
– Влюбилась в Брэндрейта?! – переспросила она в ужасе. – Не может быть! Если он все время увивается вокруг леди Эль, ты же не думаешь, что это из-за тебя? – В следующее мгновение ее настроение изменилось так же внезапно. – Ах, все это вздор, разумеется, и вовсе ты в него не влюбилась. Ты меня просто дразнишь, Эва, ты чудовище! – Бросившись к Эвелине, она обняла ее за талию. – И какая же я дурочка, что поверила тебе хоть на минуту. Хотя я понимаю, в чем дело. Ты просто ничего не хочешь мне рассказывать, ведь так?
– Да, не хочу, – правдиво отвечала Эвелина. Она была на несколько дюймов выше Аннабеллы. Спокойным материнским жестом она привлекла к себе девушку, обнимая ее.
Удовлетворенная, Аннабелла сменила тему, потянув Эвелину к окну.
– Кстати, о кузене Брэндрейте, ты видела, как он носится в своей двуколке по аллее? – Она вздохнула. – Я за ним уже полчаса наблюдаю. Какая у него легкая рука и как он уверенно правит! Раз или два он уже проехал всю аллею, и при этом стоя. Как тебе это покажется?
Они подошли к окну, и на расстоянии четверти мили Эвелина увидела Брэндрейта, начинающего обратный заезд.
– Это все из-за дурацкого пари с мистером Шелфордом, – сказала она. – Они намерены состязаться, как древние римляне на колесницах! Это очень опасно и глупо! Если что-нибудь получится не так, он может сломать себе шею.
– Никогда! Только не Брэндрейт, – уверенно заявила Аннабелла. – Мне кажется, он бессмертный, как олимпийские боги.
Когда Эвелина услышала эти слова, странный холодок пробежал у нее по спине. Она вдруг вспомнила нечто из событий прошлой ночи, о чем она совсем было забыла. Когда Брэндрейт объяснялся ей в любви через дверь, она вдруг услышала низкий, раскатистый, какой-то потусторонний смех, раздавшийся прямо с того места, где стоял пресловутый кувшин с водой. Смех прозвучал настолько отчетливо, что Эвелина подумала, уж не начала ли она тоже страдать галлюцинациями, как леди Эль. Странно было то, что в этот самый момент ей и пришла в голову безумная идея окатить Брэндрейта водой.
Высвободившись из объятий Аннабеллы, она подошла к кувшину и потрогала его, словно для того, чтобы убедиться в его реальности. Но чей это был смех? Уж не дух ли какой обосновался в ее спальне? Смех показался ей знакомым, он был похож на смех Брэндрейта после того, как он ее поцеловал.
– Да ты только посмотри на него! – воскликнула Аннабелла. – Ты должна его видеть. Иди же сюда! Он снова встал.
Эвелина вернулась к окну и как зачарованная наблюдала за тем, как поднявшийся во весь рост Брэндрейт хлестнул лошадей. Ее охватил такой страх, что ей стало дурно.
– Ах, зачем он так? – прошептала она.
– Ну не чудо ли он? – беспечно ворковала Аннабелла. Отойдя от окна, она закружилась по комнате. – Я попрошу его прокатить меня до завтрака. Ты думаешь, ему понравится мое новое платье?
Эвелина взглянула на Аннабеллу, уже стоявшую в дверях. Платье как платье, в полоску, с пышными оборками на юбке. Полоски были зеленые, под цвет ее глаз.
Аннабелла – красивая девушка. Ей только что исполнилось двадцать. Невысокая и миниатюрная, с маленькими, изящными руками, узкими щиколотками и самыми крошечными ножками, какие Эвелине случалось у кого-нибудь видеть. Вокруг высоко уложенного на голове узла волос спускались десятки белокурых локонов. Она очень гордилась своей внешностью, но, по мнению Эвелины, ее нельзя было за это осуждать. В самом деле, сочетание больших зеленых глаз, ротика сердечком и безупречного овала лицо производило поистине неземное впечатление и было достойно всяческого поклонения.
Эвелина высказала свое мнение, как всегда, откровенно:
– Если Брэндрейт не находит тебя олимпийской богиней, значит, он слеп или полный идиот.
Сверкнув белозубой улыбкой с очаровательными ямочками на щеках, Аннабелла исчезла за дверью.
Брэндрейт стоял в своей двуколке, крепко держа в руках вожжи. У него оставался еще один день до состязания с мистером Шелфордом, настоявшим, чтобы они правили лошадьми стоя. Он сам не понимал, каким образом викарию удалось втянуть его в эту нелепую затею. Он помнил только, что речь между ними зашла о его кузине Аннабелле.
