Пия подождала, пока он не исчез в темноте, потом набрала на своем мобильнике номер, который ей продиктовала девушка. Поднялся легкий ветер, и ей стало зябко. Вернулись представители прессы.
– Вы можете сделать официальное заявление?
– Сейчас. – Пия отошла на пару метров в направлении берега реки, чтобы ей никто не помешал говорить, так как на другом конце линии ответил очень живой мужской голос. – Добрый вечер, господин Хиндемит. Моя фамилия Кирххоф, я из уголовной полиции Хофхайма. Я звоню по поводу вашей дочери Алины. Не беспокойтесь, с ней все в порядке, но я просила бы вас приехать в Эддерсхайм, на гидроузел.
Появились сотрудники ритуальной службы, поднимавшиеся вверх по протоптанной тропинке с носилками, на которых в специальном мешке лежал труп девушки. Сразу заработали вспышки камер. Пия направилась к служебному автомобилю Крёгера, который, как обычно, не был закрыт, взяла с заднего сиденья темно-синий флисовый жакет и влезла в него. Затем она собрала на затылке распущенные волосы и стянула их в узел резинкой. Теперь она хотя бы отчасти чувствовала себя в своей тарелке и была готова что-то сказать перед работающими камерами.
Начиная с раннего вечера в кемпинге повсюду что-то жарили на гриле и пили. В летние месяцы жизнь местных обитателей преимущественно протекала на свежем воздухе. Постепенно возрастал уровень шума и принятого алкоголя. Смех, шум, музыка – никто ни на кого не обращал особого внимания, но порою сами по себе незначительные события перерастали в громкие и грубые столкновения между соседями, которые и в трезвом состоянии не были особенно дружелюбны по отношению друг к другу. Смотрителю кемпинга обычно удавалось улаживать конфликты, но жара усиливала агрессию, и в последние недели пришлось несколько раз вызывать полицию, пока кого-нибудь не покалечили или вообще не убили.
Уже несколько лет его никто больше никуда не приглашал, так как он неизменно отказывался от любого приглашения. Общение с другими обитателями кемпинга было ему неинтересно, к тому же при его прошлом было однозначно лучше, чтобы никто не знал, кто он такой и почему здесь живет. Арендодатель был единственным человеком, которому он однажды назвал свое истинное имя, и он сомневался, что тот его помнил. Официального арендного договора на жилой вагончик не было. Чтобы не будить спящее лихо, он аккуратно наличными вносил арендную плату. Его официальным адресом был почтовый ящик на почтамте в Шванхайме. Здесь, в кемпинге, он не значился, и это было хорошо.
Еще несколько лет назад он сделал своей привычкой вечерние прогулки, когда в кемпинге веселились и пьянствовали. Шум не мешал ему, но с тех пор как он стал работать в закусочной, ему с трудом удавалось переносить запах жареного мяса и колбасок, который ветер доносил до его вагончика. Пройдя по тротуару вдоль Майна, он на некоторое время присел на скамейку. Обычно его успокаивало ленивое течение реки, но сегодня равномерное журчание воды, как никогда ранее, вызвало в нем мучительное, усиливающееся ощущение ничтожности своей жизни и всей ее бесперспективности. Чтобы избавиться от круговорота бессмысленных размышлений, он решил пробежаться вдоль берега реки до Гольдштайна и назад.
Полное физическое изнеможение, как правило, было лучшим средством от горьких мыслей. Но на сей раз это не помогло. Возможно, причиной тому была эта невыносимая жара. Холодный душ принес лишь кратковременное облегчение, через полчаса он опять обливался потом, беспокойно переворачиваясь с боку на бок. Неожиданно раздался резкий звонок мобильника, стоявшего на столе в зарядном устройстве. Кто это мог быть в такое время? Он встал и посмотрел на дисплей, затем нажал кнопку ответа.
– Извини, что так поздно звоню, – сказал хриплый мужской бас на другом конце линии. – Включи телевизор. Об этом говорят на всех каналах.
Прежде чем он успел что-то ответить, раздались короткие гудки. Он взял пульт и включил маленький телевизор, который стоял в ногах его постели.
Через несколько секунд на экране появилось лицо блондинки. Сзади нее мигали синие проблесковые «маячки», а между деревьями, освещенными светом фар сверкала черная вода.
«…тело молодой девушки, – услышал он обрывок фразы, сказанной блондинкой. – Первый осмотр места происшествия показал, что предположительно труп находился в воде несколько дней. Более подробную информацию мы получим после вскрытия тела».
Он оцепенел.
Двое мужчин грузили в специальный автомобиль для транспортировки трупов носилки с телом погибшей девушки, помещенным в пластиковый мешок. За ними двое сотрудников в защитных комбинезонах несли полиэтиленовые пакеты. Затем камера переместилась на шлюз.
«Сегодня недалеко от гидроузла, под Эддерсхаймом, в Майне был обнаружен труп молодой девушки, – сообщил голос за кадром. – Личность убитой пока остается неизвестной, и полиция рассчитывает на помощь населения. Еще живы воспоминания о похожем случае пару лет назад».
Пожилой мужчина щурил глаза от яркого света.
«Эх, ведь уже однажды в реке находили труп девушки. Это было там, в Хёхсте, у Вёртшпитце. До сих пор неизвестно, кто была та бедная девочка. Если я не ошибаюсь, это случилось десять лет назад, и я…»
Он выключил телевизор, и его окутала темнота. Он часто дышал, как будто куда-то мчался.
– Девять, – прошептал он сдавленно. – Прошло девять лет.
От страха по его телу побежали мурашки. Его помощник, оказывающий ему содействие как условно осужденному, знал, что он живет здесь. Так что для полиции и прокуратуры не составляло никаких проблем это установить. И что тогда произойдет? Помнят ли они о нем?
Вся усталость мгновенно улетучилась, мысли сбивались. О сне нечего было и думать. Он включил свет, взял ведро для уборки и вынул из шкафа рядом с мини-кухней бутылку чистящего средства «Клорикс». Если они придут, они обшарят все и найдут здесь, в его вагончике, следы ее ДНК! Этого ни в коем случае нельзя допустить. Если он нарушит условия испытательного срока, то немедленно отправится опять за решетку.
Пия осторожно открыла входную дверь, чтобы избежать радостного приветственного лая собак и не разбудить Кристофа. Но в холле не оказалось ни одной собаки, а вместо этого в нос ей ударил запах жареного мяса, и она увидела, что в кухне горит свет. Положив сумку и ключи от машины на столик в прихожей, она вошла в кухню. Там сидели четыре собаки и, синхронно поворачивая головы, следили за действиями Кристофа. Он стоял у плиты в шортах, майке от спального костюма и кухонном фартуке, держа в руках две вилки для мяса. Вытяжка работала на полную мощность.
– Привет, – сказала Пия радостно. – Ты бодрствуешь или творишь во сне?
Собаки лишь слегка повернули головы и завиляли хвостами, но тут же решили, что происходящее у плиты значительно интереснее.
– Привет, дорогая, – Кристоф улыбнулся. – Я уже почти спал, но здесь меня как кипятком ошпарило, потому что я вспомнил, что забыл про рулет в холодильнике. Я ведь обещал Лилли сделать рулет для торжественной встречи.
