Стоит ему упомянуть о кредите, который предоставляет мне компания, и я тут же глохну от чувства вины. Я кругом виновата перед Крисом: я преуспеваю, а Крис живет на пособие по безработице, пытаясь сдвинуть с мертвой точки свою музыкальную карьеру. Мама почему-то попрекает меня его неудачами, но где тут логика? Впрочем, у нашей мамочки своя логика. Не знаю, винит ли меня Крис в своих злоключениях, но ему всегда удается прижать меня к стенке.
– Ну да, – пробормотала я. – Пришлось обхаживать нового клиента. Это мой первый успех с тех пор, как я стала компаньоном. За ним гонялся весь Лондон. Он повар, и мы скоро выпустим телешоу с его участием. А еще выйдет его кулинарная книга…
И тут я ощутила себя последней дрянью. Нахально хвастаюсь своими достижениями, а моему бедному брату отказали сыграть даже в какой-то заплеванной тошниловке.
– В общем, ничего особенного, – притормозила я. – Просто пришлось пригласить его на ланч, а он там принялся куролесить.
– Гляжу, ты хорошо оторвалась. Кайф!
– Спасибо, – радостно ответила я.
– Хоть кто-то в нашей семье нормально вписался.
Я прикусила губу и стала разглядывать руки, чтобы отвлечься. Накануне каждый ноготок я выкрасила серебристым лаком и теперь дождаться не могла возможности запустить в кого-нибудь когти на вечеринке в клубе.
– Не бери в голову, Крис. Просто ты – творческая личность. Вот и мама так говорит. Пусть денег и нет, зато очень престижно. Тебе повезло.
Наступила гнетущая тишина. У меня засосало под ложечкой.
– Через пару недель опять нужно топать на биржу труда, – с тоской произнес Крис. – Эти козлы снова прислали мне повестку.
– Все устроится, – уверенным тоном сказала я. – Как мама? Ты давно ее видел?
– Только что звонил, чтобы рассказать про свой облом. Она, конечно, скисла, но в целом у нее все в норме. Просила, чтобы ты ей позвонила.
– Ладно.
Мы попрощались, и я повесила трубку. Левая щека почему-то гудела, а глаз опух и, похоже, собирался вывалиться из орбиты. Я потрогала левую сторону лица: она вся пылала.
Вот так всегда. Временами вина за неудачи Криса просто сжигала меня. Мне казалось, что я украла из семьи всю удачу, а ему оставила кукиш с маслом. Мама, между прочим, так и считает. Но что я могу сделать? Начать плохо работать, чтобы невезение Криса перешло ко мне, а моя удачливость – к нему? Но это же бред! Я пыталась ободрить его и помочь, хотя без особого толку.
Барт, мой бывший, частенько сетовал по этому поводу. Говорил, что я растрачиваю всю энергию на свою незадачливую семейку, а сил на него у меня совсем не остается. Однажды, разозлившись, он даже стал вопить, что я скорее мужик в своей семье, чем его девушка. Сам Барт питал неизъяснимую любовь к книгам, которые гарантируют, что, прочитав около трехсот страниц велеречивой хрени, вы мигом избавитесь от всех проблем. Дерьмо. Когда дело касалось меня, Барт становился великим психоаналитиком. Но книжку под названием «Как бросить азартные игры с помощью десяти простых приемов» он открыть не удосужился. А жаль – ему бы не повредило.
Я повалилась в постель, сраженная новым приступом жалости к Крису. Глаз, казалось, разросся до размеров шарика для пинг-понга. Осторожно натянув маску на глаза, я повернулась на правый бок и обняла подушку – для моральной поддержки. Мысли устроили скачку по кругу, неуклонно возвращаясь к Крису, и снова погрузиться в безмятежный сон мне не удалось. Вместо этого я ухнула в тяжелую дрему и провалялась так, кажется, целую вечность – обычное дело, когда тело желает отдохнуть, а мозг не в состоянии отключиться. Через несколько часов я не без благодарности услышала трезвон будильника.
Глава 4
Завсегдатаи «Резинового шара» разительно отличались от разношерстной оголтелой пьяни обычных клубов. Молча и зловеще они стекались к месту назначения. Черные плащи скрывали блеск металлических шипов, а каблуки скребли мостовую точно когти огромных пауков. На той стороне дороги гарцевала парочка в длинных мрачных одеяниях. Услышав цокот каблуков, мужчина оглянулся и оценивающе оглядел меня. Я с ходу признала в парочке хозяина и рабыню – по его властной руке, ухватившей ее за покорный загривок.
Как только я свернула за угол, рев толпы едва не сбил меня с ног – будто кто-то врубил звук на полную мощность. Музыки я не слышала, зато уши забивал гомон неуправляемого стада гуляк, словно вырвавшихся из тюрьмы на одну ночь (почему словно? для большинства так оно и было). Обостренное стадное чувство подогревало инстинкты: как только эти люди оказывались в толпе себе подобных, они мигом слетали с катушек. Несмотря на прохладу, многие успели оголиться уже на улице. То, что находилось под плащами – хитросплетение веревочек, цепей и виниловых полосок, – могло, конечно, именоваться одеждой, но скорее служило для самовыражения, как думалось им, или для выпендрежа, как казалось мне.
В глаза бросился один придурок – он был почти голый, если не считать коротеньких кожаных шортиков и сережек в сосках. Такого изысканного пирсинга мне еще не доводилось видеть: покрасневшие соски были зажаты в колечки из серебряных лепестков.
Мэл торчала где-то в середине очереди. Ее черный плащ, доходивший до щиколоток, поглощал свет как черная дыра. К ее ногам жался раб, распластав свою кожаную пелерину по асфальту. Это был его первый выход в свет. Мэл долго натаскивала своего подопечного и решила, что сегодня наконец пора показать его миру. По садомазохистским стандартам вечеринка намечалась довольно дохленькая: нечто вроде маскарада без применения орудий пыток. В общем, для новичков. Этим меня и привлекают фетишистские игры: можно одеваться как черт, вести себя как дьявол и при этом особо не волноваться.
Мы поздоровались с Мэл, но целоваться не стали – дабы не размазать вычурный макияж.
– От метро к нам приближается полчище людей в черном, – сообщила я. – Они здорово смахивают на рой летучих мышей-убийц из ужастика.
– Наверное, вампиры, – откликнулась Мэл. Одна из вампирш стояла прямо передо мной. По крайней мере, именно так в представлении большинства людей выглядят кровососы: мертвенно-бледное лицо, обрамленное черными волосами, ввалившиеся щеки и кроваво-алый рот.
– Место здесь в самый раз для них, – пояснила Мэл и указала на арку мясного рынка «Смитфилд». – Рядом бойня. Очень кстати. Можно выпотрошить и пустить на мясо гнусных рабов!
Очередь между тем продвигалась вперед. Кожаные плащи, соприкасаясь с виниловыми одеждами, издавали мягкий хищный звук, точно крылья летучей мыши, шуршащие во мраке ночи. Я кинула сочувственный взгляд на раба Мэл, голыми коленями скребущего по булыжникам. Но он, похоже, не замечал неудобств.
– Это госпожа София, – ледяным тоном произнесла Мэл, указывая на меня кожаной плеткой. – Если ты очень постараешься, она соизволит посмотреть, как я буду тебя дрессировать.
Раб нервно вскинул голову и вперил в меня взгляд доисторического человека, оказавшегося перед каменным идолом.
