3.35
– Я их не брошу! – раздался громкий голос Сьюзи за дверью.
– Речь не об этом, – тише ответил Чак.
Я неуверенно постоял в коридоре, но потом все-таки постучал. Послышались шаги, и дверь открылась. Я улыбнулся, щурясь в потоке яркого света.
– А, привет, – смущенно сказал Чак, потирая шею. – Ты, наверно, все слышал?
– Не все.
Он улыбнулся.
– Угу. Как дела? Чаю хочешь? Может, ромашкового?
Я покачал головой и зашел внутрь.
– Нет, спасибо.
Их квартира с двумя спальнями – только чуть крупнее нашей – была завалена коробками и сумками. Сьюзи со смущенным видом сидела на диване – оазис посреди хаоса. Они с Чаком были без масок, так что и я снял свою.
– Добыл новую маску? – спросил Чак.
– Нам дали другие – номер девяносто пять или как-то так. Не знаю, что это значит.
Чак фыркнул.
– Номер девяносто пять, ха! Моя маска защищает гораздо лучше, чем на 95 процентов. Зря ты свою отдал. Ничего, сейчас достану еще.
– Он словно к третьей мировой готовится, – рассмеялась Сьюзи. – Точно не хочешь выпить чего-нибудь горячего?
– Горячего – нет, а вот от чего-нибудь крепкого не откажусь.
– Ах, да. – Чак быстро достал из шкафа бутылку скотча и два стакана. – Со льдом или без?
– Чистый сойдет.
Он щедро разлил виски по стаканам.
– Ну, как Люк? – спросила Сьюзи. – Что говорят врачи?
– Мы ни одного не увидели. Его осмотрела сестра и сказала только то, что на птичий грипп это не похоже. Лорен положила его спать вместе с собой.
– Это же хорошо, да? Пока тебя не было, заходила Пэм, просила в случае чего ее разбудить. Она защищалась по тропическим заболеваниям.
Я точно не знал, как нам поможет знание тропических болезней, но понимал, что Чак пытается меня успокоить. Приятно было знать, что Пэм рядом.
– До утра подождет.
– Как тебе мысль о небольшом отпуске в Виргинии? – спросил Чак, протягивая стакан с виски.
– В Виргинии?
– Ну да, в старом доме на холмах, рядом с Шенандоа. Национальный парк, на горе всего пара хижин.
– А! – до меня дошло. – Сваливаешь?
Он кивнул в сторону телевизора, который работал с выключенным звуком. На канале CNN бегущая строка сообщала о вспышке птичьего гриппа в Калифорнии.
– Никто ничего не понимает. Одна половина страны уверена, что во всем виноваты террористы, другая – что напали китайцы, а еще одна – что ничего не случилось.
– Многовато у тебя половин.
– Рад, что тебе не изменяет чувство юмора.
Глотнув виски, Чак взял с кухонной стойки пульт и прибавил громкости в телевизоре. «Неподтвержденные сообщения о случаях птичьего гриппа поступают изо всех уголков страны. В Сан-Франциско и Лос-Анджелесе руководство департамента здравоохранения объявило карантин в двух крупных больницах…»
Я тяжело вздохнул и сделал большой глоток.
– Это совсем не смешно.
– Службы «Скорой помощи» по всей стране парализованы, сотовые сети не работают, – сказал Чак, глядя на экран. – Полный бардак.
– Можешь мне не говорить. Ты бы видел, что сейчас творится в больницах. Центр контроля заболеваний делал заявления?
– Они подтвердили наличие экстренных ситуаций, но пока не выяснили, что происходит.
– Нужно так много времени? Ведь уже десять часов прошло.
Чак сделал глубокий вдох и покачал головой.
– Интернет упал, системы логистики поражены вирусом «Скрэмбл», так что никто не знает, кто где и что делать.
Я потер глаза, глотнул виски и посмотрел в окно. Снегопад усилился, и теперь в темноте ветер кружил непрекращающийся поток снежинок.
Чак проследил за моим взглядом.
– Скоро начнутся метели. Похлеще, чем Рождество несколько лет назад. Как ураган «Сэнди», только со снегом.
Я не застал большой буран 2010 года, когда в Нью-Йорке на следующий день после Рождества выпало два фута снега. Семифутовые сугробы в Центральном парке, снег по пояс на улицах… Вьюги вообще с каждым годом становились сильнее. Зато «Сэнди» я пережил в городе, и мысль о его «снежной версии» меня пугала.
– Вы поезжайте, – сказал я, глядя на снегопад. – А мы не можем. Люк болеет, ему нужен покой, мы должны быть рядом с больницами.
– Мы вас не бросим, – твердо сказала Сьюзи, глядя на Чака. Он пожал плечами и допил виски.
– Чарльз Мамфорд, – продолжила она после паузы, – не смеши меня. Все наладится. Ты драматизируешь.
– Драматизирую?! – воскликнул Чак и указал на телеэкран так резко, что едва не бросил в него бокал. – Ты смотришь то же, что и я? Китайцы объявили войну, на нашей территории кто-то применил биологическое оружие, связь не работает…
– Не преувеличивай. Войны никакой нет, просто какой-то министр пыжился перед камерой, – возразила Сьюзи. – И посмотри на все это. – Она обвела рукой комнату. – Да мы протянем до следующего Рождества, никуда не уезжая!
Я допил виски.
– Ребята, не ссорьтесь. Думаю, к завтрашнему утру все наладится.
Я повернулся к Чаку.
– Если решишь уехать, я все пойму. Делай так, как будет лучше для твоей семьи. Серьезно. – Я посмотрел ему в глаза и улыбнулся, надеясь убедить в своей искренности. – А мне нужно поспать…
Чак почесал голову и поставил свой бокал на кухонную стойку.
– Мне тоже. Счастливо, приятель.
Он подошел и обнял меня, а Сьюзи чмокнула в щеку.
– Утром увидимся, – шепнула она мне на ухо, крепко прижав к себе.
– Если он захочет уехать, поезжай с ним, – шепнул я в ответ.
Я сделал несколько шагов по полутемному коридору и тихо отпер нашу квартиру. Закрыл дверь на замок и бесшумно прокрался в спальню.
Самые дорогие мне люди лежали на кровати передо мной; в призрачном свете дисплея цифрового будильника я едва мог разглядеть силуэты Лорен и Люка, уснувших в обнимку. У комнаты был влажный, обжитой запах. «Словно в гнезде», – подумал я и улыбнулся. Я еще постоял и посмотрел на них, чувствуя, как меня наполняет радость и ощущение чуда. Их ритмичное дыхание меня успокоило.
Люк кашлянул, сделал два-три быстрых вдоха, словно не мог нормально дышать, но потом затих.
Я разделся и осторожно залез под одеяло. Люк лежал в середине, так что я перегнулся через него, убрал локон со лба Лорен и поцеловал ее. Она что-то пробурчала, и я поцеловал ее снова, а затем, сделав глубокий вдох, положил голову на подушку и закрыл глаза.
