И теперь он живет под чужим именем в какой-нибудь вражеской стране… И, выдавая себя за своего, работает в их военном штабе… Подобрав шифры и пароли, он по ночам тайно пробирается в архив, чтобы фотографировать на микрокамеру секретные материалы, касающиеся нападения на нашу страну.
Он каждую минуту рискует жизнью. И каждую минуту вспоминает про маму…
И вот когда-нибудь… В один прекрасный день…
Ксюша любила мечтать об этом… Особенно зимой, когда дома никого не было, а за окном завывало, и ветер раскачивал одинокой желтый фонарь во дворе… Ксюша любила одеть на ноги валенки, укутаться в Тосин пуховый платок, взобраться с ногами на подоконник…
Даже будучи маленькой, Ксюша отлично понимала, что удачно внедренного разведчика никто так просто не отпустит домой — мол, сделал дело, гуляй смело. В смысле переснятых материалов. Если уж его внедрили, то будут держать там до упора.
Но когда-нибудь… В один прекрасный день…
В один прекрасный день в их квартире раздастся телефонный звонок… Нет, раздастся звонок в дверь — такие вещи нельзя обсуждать по телефону. У них на пороге встанет тот самый полковник… Который на самом деле генерал… Заметно постаревший, но все такой же несгибаемый и суровый. И скажет, что за долгие годы самоотверженной службы в логове врага папка заработал, наконец, свидание с близкими. Генерал захочет увидеть маму, узнает, что ее уже нет, и мужественно примет это известие. Он посмотрит строго: «А это кто?» — «Это Ксюша!» — «Та самая?» — «Да!» Генерал задумается. А что? Ксюша тоже близкий для папки человек. И свидание с ней тоже будет для него наградой…
Не смейтесь… Теперь, конечно же, это звучит нелепо, но тогда Ксюше было всего десять лет…
Генерал примет решение и предложит Ксюше следовать за ним. И даст на сборы, как положено, двадцать минут.
А потом будет долгое путешествие кружным путем, с чужими документами, в сопровождении человека с водянистыми глазами, с глазами, в которых ничего нельзя прочесть. И будет долгий перестук вагонных колес… А потом долгие часы на автобанах нескольких стран. Паромы и пересечение границ. Ночевки в крохотных отелях под разными именами. Заметание следов.
И вот, наконец, в маленьком кафе…Где-нибудь в провинциальном городке на границе… Как в фильме про разведчика Штирлица… Помните…
Ксюша будет сидеть за столиком с тем человеком с водянистыми глазами. И даже не будет догадываться, что папка уже здесь в зале, сидит всего в нескольких метрах от нее и уже ее видит. Потом связной накроет ее руку своей ладонью и укажет глазами куда-нибудь в угол. И там, там в углу, за маленьким столиком, на котором какая-нибудь кружка пива с белоснежной шапкой пены и соленые сухарики…
Сотрудник, чтобы не мешать их свиданию, пересядет к барной стойке. А они с папкой будут молча смотреть друг на друга… Ксюша много раз все это представляла… Вначале удивление в папкиных глазах… Потом понимание… Потом интерес и желание понять, какая она, его незнакомая дочь… А потом… Потом…
Какое это будет счастье! Как много успеют сказать друг другу их глаза… После этих пятнадцати минут вся жизнь может пойти по-другому… Сколько должен он будет пережить и передумать, в один миг узнав, что она у него есть! А уж она не подведет! Он будет ею гордиться!
Смешно вспоминать… Такая она была маленькая и глупая.
Ксюша даже готовила себя к этой встрече. Чтобы генерал, взглянув на нее, сразу понял: такой можно доверить ответственное дело! Сами подумайте, абы кого не повезут тайком через три границы во вражескую страну. Из-за какой-нибудь клуши неразумной не станут рисковать жизнью нашего резидента! Даже если это его дочь.
Так что Ксюша тренировалась. Ходила по улице, незаметно оглядываясь в поисках «хвоста». Запоминала лица случайных прохожих. Изучала проходные дворы. Училась не бояться ни темноты, ни высоты. Тренировала волю и стойкость. Держала руку над свечкой до счета десять. Чтобы в тот прекрасный день, когда руководство, наконец, решит, что им с папкой можно увидеться, она бы не подвела!
Потом Ксюша стала старше… И поняла, что такие встречи бывают только в кино. И вообще… Что, скорее всего, никакой он не разведчик, ее папка… Просто у них с мамой что-то не сложилось. Вот и все…
Раньше она разглядывала фотографию чуть ли не каждый день. Чуть не затерла ее до дыр. Потом запретила себе это делать. Теперь она достает из томика Есенина фотокарточку только раз в году. Двенадцатого июня. И смотрит, смотрит… С каждым годом видя на ней все новые и новые нюансы.
Мама закинула голову и смотрит с вызовом. А у папы в глазах как будто грусть… И слепому было бы видно, что он ее очень любит. Но… но… Ксюше видится в его глазах какое-то странное одиночество… И неприкаянность…
Как хорошо Ксюша его понимает!.. Потому что… потому что она и сама такая же… Вот, вроде бы, все в ее жизни хорошо… Тося, Коленька… Они ее любят. И она их… И в школе все хорошо… И во дворе… Друзья, подружки… А все равно временами вдруг накатывает такое одиночество… Такая пустота… Вот вроде бы ты и на людях, а все равно, как в пустыне.
Это трудно понять… А вот папка бы, наверное, понял…
Мама была шумная, энергичная, уверенная! И Коленька такой… И даже, в общем, Тося… А Ксюша не такая… Она в другую породу.
И, может быть, папке чего-то с ними не хватило… С мамой, Тосей, Коленькой. Тепла… Доверия… Или уважения к его независимости… А если бы у него была Ксюша, он бы все это получил… И она бы получила. Но для этого он должен был бы знать, что у него будет дочка… И если бы он знал, то не смог бы исчезнуть!
Эх, им бы только разок взглянуть друг другу в глаза, ей и папке… Ксюша уверена, они бы сразу все поняли друг о друге. Они бы сразу поняли, что не одиноки в этом мире. Что их — таких — в этом мире двое! А раз двое — ты уже не одинок!
Но как его теперь найдешь?
* * *
Бурная гроза, обрушившаяся на наших героев возле офиса немецкого химического концерна, закончилась так же стремительно, как и началась. Только что фургон с трудом пробивался сквозь потоки дождя, а уже через минуту дождь как будто выключили, перекрыв кран, выглянуло солнце, тучи стремительно унеслись куда-то на восток, с театральной быстрой сменив декорации на небе, и только дымящиеся лужи на разгоряченном асфальте напоминали о недавнем погодном катаклизме.
— Ты что-то говорил про деньги… — напомнил Семен Семеныч. — Как будто ты знаешь место, где можно взять миллион…
Бэха кивнул.
— Да. Есть такое место. — Он нахмурился и замолчал.
Семен Семеныч с Матросовым ждали пояснений.
— Ну?
— Что?
— Что это за место? — нетерпеливо пошевелился Семен Семеныч.
Бэха усмехнулся:
— А тебе-то что?
— Как что?
— А то! Ты, братан, здесь не при чем! Я нашел место, миллион дадут Матросову. Мы с ним деньги и поделим.
